— Получается, что она может – а ты нет. Почему, Моули?
Таким грустным тролль еще никогда не знал полоза. Солнце село, трудно было различать что-то, но тишина стояла необычайная, и легкое посвистывание полоза, свернувшегося на пне, разносилось далеко.
— Потому что ты НЕ ХОЧЕШЬ. Ты не хочешь возвращаться к своим друзьям. Ты искал перемен в жизни – что ж, ты нашел их. Ты не знаешь, как тебе общаться с Зукой и Сун, вот что тебя занимает! Но дорогу назад ты не ищешь.
— Это неправда! – закричал Моули, захлебываясь обидой и слезами. – Я пытался вернуться, я скучал без вас! Ты ничего не знаешь!
— Кто хочет страдать – тот страдает. Кто хочет совершить поступок – тот его совершает, — прошелестел полоз в ответ. – Отчего ты решил, что вернуться будет так же легко, как убежать от своих друзей? Но ты оставил всякие попытки после первой же неудачи. Мы ждем тебя столько дней, а, оказывается, напрасно. Вельде каждый день ходит к озеру высматривать тебя. Потом собирает коренья и печет лепешки – вдруг ты вернешься.
Моули плакал, уткнувшись головой в колени.
— Нам эти лепешки всем опротивели! – если бы полоз мог воскликнуть во весь голос, он сделал бы это. Но природа не наделила его голосом. – Поэтому Вельде прикормила чайку, и та…
— Где Вельде?! – Моули перестал плакать и вскочил на ноги.
Чайка захихикала.
— Ты столкнула ее в воду?- и тролль кинулся на птицу с самыми кровожадными намерениями.
— Она со всеми так поступает, — послышался голос Зуки.- Оставь Сун. Твоя подруга недалеко, за тем оврагом, в который ты свалился в прошлый раз.
Моули бережно поднял полоза с пенька, сунул за пазуху и пошел вдоль берега.
— Ты бы хоть до утра подождал, — спокойно бросила ему вслед Зука.- Думаешь, загладить свою вину поскорее? Не выйдет!
Моули невольно споткнулся.
Зука стояла возле своей хижины и, склонившись вниз, рассматривала цветы на бугорке. Бутончики свернулись к ночи и намокли от первой вечерней росы. Зука, улыбаясь, трогала их пальцами, похожими на черные кривые сучки.
— Какая вина? – растерянно спросил ее Моули. – Ты сама сказала, что это Гиблое Место…
— Конечно, Гиблое Место — для потерянных душ. Погибаешь для других, а живешь для себя.
Полоз нетерпеливо шевельнулся за пазухой.
— Не думай, что это подлость, — Зука подняла голову. — Это твой выбор, конечно. Просто он немного затрагивает других. Но ведь ты сам себе дороже других.
— Да, знаю, я глупый, — грустно сказал Моули. – Я похож на щепку в водяной воронке. Втянуло – и все. Я думал, что это никого не волнует… И ошибся.
Он повернулся и снова пошел вперед, а за спиной крикнула чайка.
— Пока, Сун! – отозвался Моули. – Спасибо тебе. И тебе, Зука.
Раздался смех, но чей – он так и не узнал.
Моули шел медленно, в темноте ощупывая палкой буреломы впереди. Полоз тихонько ворчал за пазухой, а если посвистывал – тролль считал это предупреждением о ямах и ловушках. И шел еще осторожнее. Наконец они увидели впереди маленькое пламя костра, и вскоре Вельде, громко ругаясь, тискала Моули своими ручищами.
Домой они возвращались поутру, в маленькой лодке, на которой приплыла Вельде. С перевернутым дном суденышко прибило к берегу, тролли быстро вытащили его и вычерпали воду.
Моули сидел на корме и любовался туманом над озером, зелеными деревьями по берегам, вздрагивая от утреннего холодка.
— Ты меня простил? – шепнул он полозу, который уютно свернулся у него на коленях.
— Е-сссли ты с-ссъешь вс-ссе лепешки Вельде, — ответил полоз.
— Конечно, — кивнул Моули. – Я очень хочу есть.