Бомж

— Алло! Ядвига Станиславовна? Это Шмидт Клара Карловна, словесник.
Сегодня я пропустила занятия у 7-го, 8-го и 11-го классов, но по уважительной причине. Послушайте, что произошло!
Собираюсь я утром на работу, и вдруг звонит телефон. Беру трубку – Таисия Петровна, старшая по дому.
— Клара Кларовна, — говорит (она меня всегда перевирает, прошу прощения), — вам нельзя сегодня никак выходить из дома.
Совсем, думаю, у старухи мозги поплыли, еще бы, ей все семьдесят, на пять лет меня старше.
— Почему, — спрашиваю, — любезная Таисия Петровна?
— Потому что звоните в милицию и не рассуждайте! Можете кричать «карлаул», если вам легче будет.
Я уже собираюсь звонить и в милицию, и в психбольницу, но тут старая курица наконец поясняет:
— Я утром к вам заглянула сообщить, что вечером собрание жильцов, явка обязательна, а у вас под дверью бомж.
Я от возмущения чуть шпилькой не подавилась, которую как раз собиралась воткнуть в пучок.
— Что вы такое болтаете?!
— Но я видела! — говорит эта калоша.
— Пейте и дальше свой реланиум, еще и зеленого слона у меня под дверью увидите.
Но я отвлеклась, прошу прощения.
— Подождите на телефоне, — говорю. И иду смотреть.
В глазке ничего не видно. Открываю замки – дверь не поддается. Маленькая щель только образовалась. И что самое неприятное – запах! У нас всегда на площадке пахнет, вокруг мусоропровода соседи бросают мусор. Но тут – ужас!
Я перестала дышать – и тут услышала храп. Приложила глаз к двери – что-то и впрямь торчит, кажется, кусок ботинка.
— Шайзе, Таисия Петровна, — говорю я. – Доннерветтер и так-разэдак. Звоню в милицию.
Набираю 02 и говорю:
— Приезжайте немедленно! У меня под дверью бомж спит.
Какая-то наглая девица мне отвечает:
— Бабушка, это ваше личное дело. Звонят тут целыми днями… Скучно вам, что ли?
— С ума вы сошли, милочка! Мне на работу надо, а я выйти из квартиры не могу! – я ей в ответ.
— Ну и не выходите! И так в транспорте от вас не протиснуться. Сидите себе дома!
— А если он меня убьет?!
— Убьет – тогда звоните.
— А если подожжет?
— А это вам в 01.
— Но у меня дверь заклинило!
— А это к спасателям, в МЧС.
Нет уж, извините… Знаю я этих спасателей, моей соседке внук вызывал, когда замок заело. Нам в школе такую зарплату не платят, а пенсию я на гробовые откладываю.
Звоню Таисии Петровне:
— Выручайте, уважаемая, — говорю. — Вам за это государство 100 рублей в месяц платит. Прогоните мне бомжа.
— Щаз-зз, — отвечает эта мымра. – Мне еще внуков вынянчить надо.
— У вас уже правнуки взрослые! Неужели вы не можете что-то придумать?!
— Ладно, — говорит Таисия. – Я Зинаиде Кузьминичне позвоню, соседке вашей из 30-й квартиры. Она смелая, войну прошла.
Минут через десять начинаю нервничать. Звонок, снимаю трубку.
— Карла Карловна, — каркает Таисия свет Петровна. – Зинаида Кузьминична отказалась.
— Почему?!
— Говорит, не для того я до Берлина дошла, чтоб ради этой немчуры бедного бомжа…
— Хорошо… — говорю я, мысленно обещая ей Гитлера показать. – Еще идеи есть?
— Есть, — говорит Таисия. – Он выспится и сам уйдет.
— А я ему тогда бутылку дам, чтоб он к вам дошел и уснул под вашей дверью!
Таисия поскрипела вставными зубами и дает мне очередную идею:
— У меня тут щи закисать стали. Я ему в миске принесу, у лестницы поставлю. Он на запах еды поползет, тут вы и деру!
— Давайте попробуем, жду.
Прошло полчаса или минут сорок, вдруг за дверью возня, лай, шум. Потом все стихло. Я выждала минут пятнадцать, пытаюсь открыть дверь – щель приоткрылась, дальше никак. А вонь стала вообще невыносимая.
Звоню старшей перечнице по дому:
— Что за нафиг? Простите мой немецкий. Бомж ваш на месте?
— Почему это он мой?!
— Где щи – и где бомж?
— Принесла щи я вам, не волнуйтесь. Правда, Шарик, пес наш дворовый, прибежал на запах. Щи съел, но и бомжа прогнал.
— А кто под дверью спит?!
— Наверное, Шарик и спит.
— А вонь откуда?!
— Ну ж, Крала Краловна, на вас не угодишь. Может, собачку вытошнило… Щи давно варила, до праздников еще.
Пока я слов не находила, она решила меня успокоить:
— А давайте я дворника нашего позову! Он с Шариком ладит, вот и сможет его отсюда выманить.
— Спасибо, — говорю, — не беспокойтесь больше. Дворник этот — гастарбайтер, насколько я помню? Шарика выманит, а сам под дверью жить останется.
— Зато уберет и проветрит, — говорит грымза. – А то, ты уж извиняй, Куриловна, но мне на тебя щаз жалобу принесли. Зачитываю : «Развела под дверью… Дышать нечем… Участковый…»

Вот такой у нас, прошу прощения, орднунг. Вот за это мы каждый год голосуем. Из дома уже не выпускают, что дальше будет? Как вы думаете, позвонить префекту или написать депутату? Вот и я думаю, что не поможет…

Запись опубликована в рубрике Житейские истории с метками , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.