Потерянное счастье Бестаклиса

По пути в магазин Бестаклиса сбил велосипед.
Так вышло, что выскочил он на минуту и даже не потрудился одеться как следует. Почему-то мысль, что летом может быть холодно, даже не пришла ему в голову. В результате он оказался в тонкой рубашке и легких брюках на пронизывающем ветру пополам с мелкой изморосью.
Пока Бестаклис ругал себя за легкомыслие и торопился поскорее достичь теплого магазинного нутра, в конце улицы показалась машина.
Бестаклис сделал изящный пируэт, уступая дорогу, но не оглянулся при этом назад. А сзади ехал велосипедист, молодой и беспечный.
К несчастью, теперь не принято снабжать велосипеды звонком, может быть, по той причине, что в цивилизованных странах они не мешают пешеходам и ездят по отдельным дорожкам.
Поэтому Бестаклис, не подозревая об опасности, подставил свою слабо защищенную спину под разогнавшийся велосипед.
Удар оказался сильнее, чем можно было представить. Велосипед с грохотом и звоном рухнул на землю, в одну сторону отлетел его владелец, а в другую – оглушенный и ослепленный Бестаклис.
Прошло не менее двух, а то и трех минут, когда Бестаклис наконец пошевелился. Он попробовал подтянуть ноги к животу, инстинктивно принимая позу зародыша.
Слева доносился мат-перемат велосипедиста, справа охала какая-то сердобольная старушка.
— Сердешный, сильно ушибся? – полюбопытствовала она. – Вот нехристи, носятся как оглашенные, на людей прям норовят!
Бестаклис вытер с лица грязь, разбавленную дождем, и попробовал приподнять область таза. Таз отозвался тупой болью, но особых беспокойств не причинил.
— Охти мне… — зацокала языком старушка. – Ты ж порты свои разодрал ажно до́ крови…
Бестаклис почувствовал дурноту у самого горла.
— Стой, охальник! – крикнула старушка, видимо, велосипедисту. – Ты ж человека убил!
— Где убил?!- тонким ломающимся голосом возмутился лихой ездок. – Вон он шевелится!
— Ну дык инвалидом сделал! Ты теперь до конца дней будешь кормить его!
— Вам помочь? – послышался над его ухом испуганный юношеский голос. Бестаклис перестал бороться с дурнотой и скосил глаза вбок: над ним нависала прыщавая физиономия с приклеенными ко лбу патлами.
— Да, мне нужна медицинская помощь, — прохрипел он в ответ, — и известите родных.
Тут его осенила страшная мысль, что никаких родных известить невозможно.
— У меня нет родных, — трагично сказал Бестаклис голосом сироты из индийского фильма и заплакал, как раджа, потерявший любимого слона.
Cтарушка отреагировала адекватно:
— Ох сердешный… Он и так Богом обиженный, а ты его! – и она с гневом накинулась на велосипедиста.
— Да ты че, ты че… — испугался тот, закрываясь руками от старушкиной сумки.
— Разрешите я вам помогу, у меня есть обеззараживающая салфетка, — раздался над Бестаклисом чарующий девичий голосок. – Вы только не теряйте сознание, вот! – он услышал короткое «пшшш», и в носу его защекотало от сладкого запаха духов.
— Что это? – слабым голосом спросил Бестаклис, стараясь не чихнуть и не испортить романтический флер раненного героя.
— Лолита Лемпика, — деловито пояснил голосок.
— Очень приятно, Лолита, я рад нашей встрече…
«Это судьба», — мелькнуло у него в голове. «Сейчас она предложит мне свое хрупкое плечико и проводит до дома. Потом приготовит на кухне чай, обработает раны, мы будем болтать о том , о сем до самого вечера, и я предложу ей остаться, раз уж совсем поздно…»
— Нет, это духи так называются, а меня зовут Ира, — сказала фея, и тут ногу Бестаклиса обожгло словно огнем – видимо, на рану легла проспиртованная салфетка.
Он непроизвольно дернул конечностью, девушка охнула, извинилась, а Бестаклис рассмеялся угасающим смехом и произнес, срываясь на дискант:
— Вы не могли бы проводить меня до квартиры, это в двух шагах…
Прекрасная самаритянка не успела ответить, потому что над бренным телом Бестаклиса подобно грому небесному прозвучал глас Петрушониса:
— Сосед! Как тебя угораздило? Экой ты… — добавил он на мотив Тараса Бульбы, узревшего родного сына.
— Да… Да ты иди, мне помогут… — замямлил Бестаклис, с ужасом сознавая, что все пропало.
— Вставай, вставай, сейчас я тебя сам доставлю в лучшем виде, — бодрым голосом фронтовой медсестры заявил Петрушонис.
— О, очень хорошо, — пропел серебристый голосок Иры. – Вы ему обработайте рану, я как раз немного здесь начала.
— Все будет в лучшем виде, — заверил ее мерзкий Петрушонис.
— Тоже мне, Флоренс Найтингейл, черт тебя принес, — пробормотал в отчаянии Бестаклис, а его судьба уже убегала вдаль, дробно стуча каблучками.

Запись опубликована в рубрике Бестаклис с метками , , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.