В квартире семьи Борских жил домашний ангел. Михаил, так его звали. Квартира-то досталась Вадику Борскому от бабушки Софьи, с которой ангел провел в добром соседстве не один десяток лет.
Квартира Михаилу нравилась – в старом особнячке в глубине двора, тихо, и деревья толпятся вдоль окон. На стенах висели иконы, три раза в день доносился звон колоколов исторического храма – чего еще ангелу желать?
Бабушка умерла в свой срок, а стены остались, и домашние обязанности Михаила мало чем изменились.
Леночка, жена Вадика, сразу женским чутьем поняла, что в доме кто-то есть. Если забывала закрыть кран – его прикручивал невидимый хозяин. Или вещи терялись, если в доме шумно, грязно и ссорно было.
Поначалу Михаил находил в кухне блюдце с молоком, а Леночка упорно называла его то барабашкой, то домовенком. Другой бы обиделся. Но ангелов не посещают эмоции, и лик их всегда светел, потому что знают, что все суета сует и все проходит.
Борские завели кошку. По мнению хозяев, животное им досталось нервное и пугливое от неясных шорохов, а Михаил с ней ладил – и она пугаться его перестала, даже мурлыкала иногда. Понятно, от него тепло исходит, а кошки любят погреться, когда в доме холодно.
Беспокоил его иногда сын Вадика и Леночки, Антоша. Мальчик был непростой, часто смотрел в одну точку, где-то посередине михаилова лба, как будто видел. Затихал, задумывался – значит, на пользу, хоть и видел.
К странностям Антоши прибавлялось его желание всюду восстанавливать справедливость. Этого Михаил не понимал. Понятия наказаний и воздаяний были настолько перетекаемы друг в друга и уравновешиваемы на конечных весах, что наводить порядок, по его мнению, смысла не было. Впрочем, его это не касалось, а заботило больше ангела-хранителя, которого тоже звали Антон.
— Оплошал? – улыбался ему Михаил, когда Леночка заливала на кухне зеленкой очередные боевые раны сына.
Антон разводил руками.
— А что я могу? Разве за ним успеешь?
И ведь вправду. Антон то со сломанным крылом, то с подпорченным нимбом появлялся дома – понятно, бросался грудью за подопечного, нелегкий ему достался труд.
Вот так, протекала странная категория под названием «время», пылились на стенах иконы и звонили колокола, Леночка толстела, а Вадик лысел… Сын их менялся в лучшую сторону, но, по мнению Михаила и ангела Антона – не умнел.
Он, конечно, не позволял себе разврата и богохульств, но гневливость его и несдержанность огорчали бы Михаила – если бы он умел огорчаться.
Антон нес свою службу с ангельским терпением, но выглядел уже бледно и невыразительно.
— На митинге были, — поделился он с Михаилом, когда тот привычным движением поднимал полотенце, оброненное Борским-сыном.- Дом сносят.
— Зачем? – почти удивился домашний ангел.
— Продали землю кому-то, будут строить здесь новый дом. О людях как будто позаботятся… фарисеи…
— Не может быть, — усомнился Михаил.- А как же карающая длань?
— Видно, еще не время…
Антон-сын шумел в гостиной, спорил с родителями, вспыхивал и вскрикивал. Голос отца звучал безразлично, а матери – успокаивающе.
«Дом снесут, будет другая служба, — возносился мыслями Михаил. – Но… несправедливо?»
Он пытался постичь сущность – и понимал, что на какую-то чашу весов ложился новый груз. Только равновесие быстро не приходит, а единственно через то, что ангелам никогда не нравилось – кровь, ярость, боль.
— Если Антон погибнет, что ты будешь делать? – спросил он ангела-хранителя.
— Искать другого Антона, наверное…
— Вот и я — к новому дому… так тому и быть.
Колокола в этот день не звонили. «Что, храм тоже сносят? — подумал Михаил. Весь город… на сносях.»
Он в последний раз поклонился иконам, трижды, по местному обычаю.
— Эх, Мишаня, — смешно причитал ангел-хранитель.
— Служба, — развел крыльями Михаил. – Свидимся где-нибудь.
Кричали люди, рычали машины. Михаил поморщился – когда ангелы хмурились, они дрожали маревом в воздухе. Просторно крыльям и рукам, но как-то нимбу неуютно, подумать успел. И увидел впереди себя человека, большого, высокого, почти как ангелы.
— Что, Михаил Дмитриевич, скандала нам не избежать? – спросил рядом стоящий человечек.
— Думаю, нет… Да и какая разница! Знаю я их лидера долбаного, Антона Борского. Борец, блин, за справедливость, судом мне грозил! Представляешь?
И он засмеялся.
А вот ангел-хранитель Михаил за его спиной грустно понурил голову.