Степь

Наши головы засыпаны мусором. Много мусора. Лишние мысли – суетливые, лишние эмоции – блудливые.
Я придумал только один способ бороться с этим мусором: выдувать его ветром. Здорово, наверное, идти под парусами в океанской дали! Но яхты у меня нет, как и бешеных денег – зато есть задрипанный «жигуль», и он вполне себе бегает.
Поэтому я выбрал Степь.

Знаете ли вы, чем отличается океанская волна от морской? Морская – она такая игривая, изломанная, с барашками, с завихрюшками. А океанская – по всей линии от горизонта идет как воинская рать, с рокотом и музыкой, с вызывающей страх и уважение мощью, неизбежностью.
Вот и ветер в Степи тоже не то что вам ветерок в городе, в лесу, на речке. У него нет преград на сотни километров – и с какой силищей он дует! Снизу гладь, а сверху небо – эх, ма…

И вот я с потерянными навсегда мыслями ехал по дороге (хотя какая дорога, две колеи от колес между травами, да и в них пробиваются стебли, цветы пылятся, хмуро ожидая и не боясь, что их раздавят), а сверху, надо мной догорал тот самый закат, тоже буйный, как все в Степи.
Сгущались сумерки, и я даже при свете фар еле различал свои две колеи, как лыжник лыжню.

А белый дом в чернично-кисельных сумерках я, конечно, заметил сразу. Три дырки окон, крыша из железа, а рядом с домом на ящике, прислонившись к беленой стене, сидела женщина, и у ее ног лежала большая лохматая собака.
— Степь да степь кругом… — пела женщина тихим, приятным голосом.
Пела она так душевно, задумчиво, что я заглушил движок и некоторое время слушал, наслаждаясь тишиной и чувствуя, как в глубине моего существа просыпается что-то древнее, оставшееся генной крохой от предков.

Я вылез из машины, ступил на непослушные после долгого сидения ноги и внезапно пожалел, что мое путешествие не было пешим – как это здорово, идти вперед, размахивая руками, обниматься с ветром…
Когда я подошел, собака только подняла голову, лениво посмотрела и снова положила морду на лапы.
Женщина глядела на меня выжидающе.
— Здравствуйте, — сказал я. – Вот, еду весь день, только вас и встретил… Далеко тут до какого поселка?
— Да нет, километров пятнадцать-двадцать, — она слегка кивнула туда, куда предположительно убегали две дорожные колеи.
— Не хотелось бы ночевать посреди степи, — я извиняюще развел руками.
Женщина ласково улыбнулась в ответ.
— А вы вот тут прямо живете? Одна?
— Не одна, — она покачала головой, полуприкрыв веки, с той же теплой улыбкой на лице. – Дети и вот… охранник, — она потрепала собаку за ушами, и та стукнула хвостом по земле.
Наверное, все мои мысли об опасностях цивилизации выдуло ветром, поэтому я только спросил:
— А продукты?
— Езжу сама, — она повела рукой в сторону какого-то полугрузовичка-полупикапчика, стоявшего за домом.
— Не дадите мне… чаю? – я склонился к ней со своим городским фамильярным нахальством, даже самому стало стыдно. – В горле за день пересохло.
Она кивнула, поднялась со скрипнувшего ящика и скрылась в черной дверной дыре. Вышла через несколько минут с белой эмалированной кружкой и бутербродным ломтем.
Чай был слегка теплым, с запахом трав, к которому я уже успел привыкнуть, а хлеб с мясом – умопомрачительно вкусным. Кажется, я глотнул и укусил всего два раза и протянул ей с поклоном пустую кружку.
— Очень… большое… огромное…
Она засмеялась, снова села на ящик, поставила кружку на землю и вытянула ноги, полуприкрытые темной юбкой.
А я пошел к машине.

Кажется, я проехал те самые пятнадцать-двадцать километров, может, и тридцать – и тут мотор заглох.
Бензином я запасся, и дело было не в нем, конечно. А в чем – мне и узнавать не хотелось, и бегать вокруг с фонарем, и пачкаться.
Я немного посидел в машине, выдернул ключ зажигания, запер своего «жигуленка» и пошел по дороге, подсвечивая себе фонарем.
Рядом был поселок, там я найду помощника.
Точно, вон крайний дом белеется, и даже музыку слышно.
Странно, почему местные аборигены все тут одно и то же…
— Степь да степь кругом…
Они даже не обернулись – женщина и собака. Я стоял рядом, сжимая кулаки и скрипя зубами от обиды.
Наверное, надо бы попроситься на ночлег, но было отчего-то страшно нырять в эту черную дверную дыру – вдруг оттуда и не вынырнешь назад?
И я пошел обратно к машине.
Но, кажется, я ее потерял. Нашел на дороге какой-то ржавый кузов, походил, посмотрел на него в отупении, и тут накатила такая усталость, что я присел рядом, как будто ветер меня усадил. Потом прилег, сунув борсетку под голову.

Это был самый сладкий сон в моей жизни… Меня укрыло звездным одеялом, травы целовали щеки, а ветер доносил бесконечную колыбельную:
— Степь да степь кругом…

Запись опубликована в рубрике Миру-мир с метками . Добавьте в закладки постоянную ссылку.