Девочка лет одиннадцати-двенадцати, уютно устроившись у окна трамвая с портфелем на коленях, смотрела, как солнечные лучи снисходят на город, точно благословение. Близилась Весна Настоящая, тот ее апрельский разворот, когда она уже полностью в своих правах, сушит тротуары, диктует моду и заряжает сердца надеждой.
— Следующая остановка «Улица Радужная», — сообщил механический женский голос от кабины водителя.
Девочка радостно заерзала и просветлела личиком. Ей нравилась эта остановка, хотя, кроме названия, ничего особенного в ней и не было. Обычные новостройки, типовые блочные дома громоздятся, закрывая далекие горизонты, а на обратной стороне – еще пустырь, заваленный строительным мусором.
Но девочка во все глаза смотрела на окна, в которых вспыхивали и отражались солнечные лучи, и сочиняла свою сказку.
Она всегда придумывали сказки, пока ехала в трамвае от дома до школы – времени было предостаточно. Сказка про улицу Радужную относилась к категории особенной – сокровенной.
Эти новые квартиры с новыми людьми были для нее воплощением всех мечт, всего, чего ей хотелось в жизни и не хватало. Например, быть красивой, как одноклассницы – в лучших новых туфельках, с розовым лаком на ноготках, с полупустым, мутного стекла ароматным флакончиком на дне сумки (не портфеля!).
Мама считала это глупостью, мама сама была суровой, ходила все сезоны в одной и той же грубой обуви, духами не пользовалась, разве что валялся какой-то вечный забытый флакон в шкафу, который и пах уже не духами, а мухами.
С мамой говорить об этом не стоило.
Мечта была такая: вот случилось бы так, чтобы все эти люди исчезли из своих новых квартир. Никого вокруг – только она. Двери открыты, и можно входить во все квартиры, примерять платья, брызгаться духами и крутиться у чудесных туалетных столиков – там точно есть такие! А еще есть красивые кружевные сорочки и такие домашние туфельки, розовые, с лебяжьим пухом и на каблучках.
И парики. Обязательно, там есть парики! Ах, как она ненавидела свои серые мышиные хвостики, вот бы примерить на себя красивые локоны…
Трамвай стоял на остановке, а девочка влюбленно смотрела на плиты двора, по которым шла. Еще прохладные после ночи плиты, и между ними широкие щели, забитые песком. Не очень удобно маленьким ножкам перескакивать с плиты на плиту, но в детстве это такой пустяк! Дверь подъезда яркая и чистая, а внутри приятный кисловатый запах побелки и краски. Бетонная крошка хрустит под подошвами. Лифт – ах, какой лифт! И каждая, каждая дверь гостеприимно открыта, и счастливый уют чужих квартир готов назвать ее своей хозяйкой.
Где-то далеко на остановке трамвай сказал: «Осторожно, двери закрываются…»
И чье-то детское личико в белом парике мелькнуло в одном из бесчисленных окон меж легких штор – а потом растаяло.
Трамвай бежал к своему конечному пункту, девочка сидела у окна, безмятежно глядя вдаль.
Двое пассажиров сзади вели тихую беседу.
— Знаешь, я в этих новых домах на Радужной ни разу никого не видел. А сегодня показалось…
— Ты тоже видел девчонку? Значит, она была?
— Странно… А я-то был уверен, что задремал.
В апрельской пыли купалось солнце. Сонные люди сонно спешили поутру на работу и учебу, и каждый думал, мечтал о своем. О хорошем, о глупом, о сокровенном.
— Следующая остановка…