Спал плохо, встал поздно, во рту – вкус прелых листьев.
«Морковь – она с хорошей песней схожа…» Как же, только не у братца Лиса. Из чего, сволочь, такую дрянь гонит, что туда добавляет?! Не скажет ведь… Посмотрит, как сквозь – и чувствуешь себя дураком. Поэтому будем делать вид, что все в порядке. И не только делать вид будем – лечиться будем!
Кора дубовая, кора ольховая, яйца муравьиные и одно сорочье, взболтать – выпить‼
Оба падших уха – вверх! Зубы – навылет! Глаза наизнанку скосило – взгляд внутрь себя. Что там в себе? В себе открываются чакры и порталы, пошло первое дыхание, второе, третье… «Я дышу – и значит, я живу; я живу – и значит, я люблю.»
А вот про любовь – не надо. У кроликов любовь слишком быстротечна в посекундном измерении, чтобы верить в нее. А против природы, как известно, не попрешь. Разве что она на тебя попрет…
Бежал подземным ходом – и тут услышал, аж за душу рвануло и чуть не вырвало с похмелья. «Не для меня весна вернется…» Голос низкий, плачет будто, с хрипотцой. Так пела – ответил бы ей, если бы мог, что и я, и мне тоже, и пропади оно все пропадом, эх!..
Худенькая такая девчушка, темненькая, глазки наивные, ушки бантиком – откуда, откуда в ней эта житейская мудрость и потребность счастья? Ведь не капусты ради поет, а всем естеством твари дрожащей.
Парень к ней подскочил, назвал Маританой, протянул ветку ивовую. Погрызи, говорит. А она-то рада, засмеялась, носиком зафыркала. Потом один ее диковатый глаз скосился на меня:
— Что, господин красивый, неужто девушке нечем заплатить за песню?
Я не мог и взгляда от нее отвести, и вздохнуть, не то что слова сказать. Хотел ответить, что весна для меня уже вернулась! Что вся капуста мира не стоит звуков ее голоса…
Когда протянул ей морковь, ровную, чистую, как ясный луч, она схватила, впилась зубами, оставляя глубокие бороздки, и сквозь брызги сока пискнула:
— Меня Маритана зовут! А еще называют Смоляное Чучелко. Прилипчивая я, к прохожим.
И засмеялась, ушки и глазки в разные стороны, губа раздвоенная вздернулась – и из-под нее две белых, как кочерыжка, резца.
За спиной моей глухо затявкал Лис, давясь от смеха.
— Что, прилип? – и даже подвывал от удовольствия.
У него свои планы. Не со зла, прикола ради, или просто отомстить за прошлое захотел. Какое мне дело? Он не знает, что это я выиграл – а он проиграл. Что век мне воли и власти не видать, если я о чем-то пожалею. Я и венец терновый вместо короны надеть готов, и в куст терновый упасть – только не разлучайте меня с той, которая три секунды моей кроличьей любви превращает в вечность.