Как только я сошла с главной улицы и двинулась вниз, вниз по одной из путаных улочек под названием Авеню Первопроходцев №, я потерялась. Не то чтобы совсем потерялась – именно оказалась в центре калейдоскопа из дождя, грязи, луж, кустов с разноцветными острыми листьями, а также старых пятиэтажных домов бурого кирпича.
Лужи были такие сочные, смачные, они вбирали в себя мои ботинки на толстой подошве, а потом с разочарованным чмоканьем отдавали назад, оставляя на них комья рыжей грязи, а себе – расходящиеся круги с пленкой на поверхности.
Защищаясь зонтиком и ныряя из одной грязевой лужи в другую, я посматривала на одинаковые пятиэтажки и каким-то шестым чувством оказалась в нужном месте.
В маленьких организациях, похожих на жилконторы, всегда остро пахнет тем, что я называю «клоповным запахом» — старой штукатуркой, старой бумагой и привычной бедностью.
Ко мне никто не вышел. Я проникла в тесный коридорчик, слушая, как в дальней комнате энергично бранятся – один голос, похожий на женский, а другой на мужской.
Я сунула голову в первую дверь – пусто. На столе, заваленном бумагами, спал маленький черно-белый котенок, который на мое появление, конечно, не среагировал.
— Находка, — сказала я вслух, а из дальней двери выглянула почти-женщина, судя по одежде и прическе.
Вид у нее был счастливый, а макияж на лице, видно, от радости поплыл в разные стороны, особенно пугающе – сине-черные глаза.
— Ух, — содрогнулась я, но почти-женщину мой испуг не смутил. — Ладно, показывайте, что тут у вас.
— У нас все, как надо! – возликовала она и кинулась к вороху бумаг, картонных папок на тесемочках и скоросшивателей.
Я села за обшарпанный стол, и обивка стула тут же приняла меня, опрокинув вниз, как на аттракционе.
— Счеты хотя бы уберите, — попросила я, пока она рылась в шкафах, где за стеклами пылились какие-то кодексы и справочники. — Дайте калькулятор. Почему тесемки на папках, как шнурки от обуви? А бумага с какой стати квадратами? А вторые экземпляры под кальку, это калька, по-вашему?
Возня в глубине шкафа стихла. На меня смотрел глаз в черных разводах, в ухе дрожала жемчужная серьга.
После секундного замешательства почти-бухгалтерша нырнула из шкафа в дверь и скрылась в коридоре.
Отсутствие было, правда, недолгим. Вернувшись, она с торжеством сунула мне под нос что-то из области праха и тления. Оказалось, кошелек. На пожелтевшей кисее кислотным бирюзовым цветом цвели незабудки. Я подвигала грязно-латунной металлической молнией, заглянула внутрь.
— На подкладе, — сказала почти-бухгалтерша, и слово мне понравилось. «Подклад» походил на простынку, описанную младенцем в доисторические времена.
— Ошиблись, — позлорадствовала я. – К чему здесь эти бабушкины сокровища?
Почти-бухгалтерша не желала сдаваться. Она с трудом потянула на себя ящик стола, а я в объятиях стула поторопилась отодвинуться. На дне ящика лежали огрызки карандашей и часы.
— Вот такого вы точно не видели, — сказала она с гордостью.
Часы «Заря», кирпичиком, с толстым мутным стеклом на циферблате и потрепанным кожаным ремешком, были в рабочем состоянии, как я вынужденно отметила, понаблюдав за стрелками.
— Старинные часы еще идут?
Почти-бухгалтерша залилась смехом и фальшивым пением.
Часы мне понравились.
Отхлебывая из белой фаянсовой чашки остывший чай, я достала бланки на самой лохматой бумаге, которую только можно было вообразить, и приступила к написанию акта.
— Мы исправимся, — жалобно заныла почти-бухгалтерша, и тут в двери показалась голова почти-начальника. Рыжий, с бородой, с круглым животом над ремнем брюк.
— Кажется, мы уже где-то виделись, — задумалась я.
— Да, — он расплылся в желтозубой улыбке, а глаза были умные и недобрые. – Фотоателье.
— Точно… Фотографируете вы отвратительно.
— Так положено, — пожал он пухлыми плечами, и глазки просто заморозили меня холодом.
Котенок проснулся и полез в мою сумку. Батюшки, ну и ляп! Видели ли вы котенка, который прыгает, как воробей? И пытается клюнуть.
— Он у нас недавно! – закричали владельцы конторы.
Почти-начальник бросился было к моему столу, отталкивая бухгалтершу, а я подумала, что на окнах решетки, а дверь за его спиной…
— Стой, держи ее!
Поздно, голубчики! Если вы решили помешать инспектору исполнять прямые обязанности – напрасно. Кем вы себя вообразили? Это не просто барахолка древностей – это картинка воспоминаний. Главное, чтобы воспоминания были правильными – именно за этим я и слежу. Конечно, вряд ли живы люди, которые все это видели наяву, но вдруг? То, что пришло с нами с Земли, должно храниться бережно и свято, как молитвы.
Без прошлого нет будущего, правда?