Провалами памяти я никогда не страдал. С чего бы? Пью я мало: в праздники, по требованию общественности, за компанию. Мне денег на выпивку жалко, это ведь не первая необходимость, как еда, например.
Что касается лекарств, то принимаю иногда, если расстроюсь по работе и знаю точно, что не усну. Без рецепта покупаю, да у нас что угодно можно купить без рецепта, если знаешь, как попросить…
В среду таблеток на ночь я не глотал, а днем на работе пригубил немного коньяк на дне рождения у бухгалтерши. И все! Пообедали с ее же щедрот, и вечером я домой поехал.
В троллейбусе я задремал, не знаю почему… Устал, продрог на остановке. Заснул крепко. Очнулся на улице, темно, патруль суетится полицейский-милицейский. Кейса при мне уже не было: как предположил старлей, меня из троллейбуса, видно, выволокли и по голове врезали, а чемодан мой с собой забрали.
Я расстроился до желудочных колик – в кейсе документы были по оформлению загранкомандировки по целой бригаде рабочих, их теперь сколько понадобится восстанавливать! Поискали немного вокруг, фонариком патрульные посветили, темно, ночь глубокая… Нету, не нашли.
В больнице я долго сидел в приемном покое на холодной жесткой банкетке, задремал. Потом в коридор выглянул сонный врач, позвал, поводил молоточком перед носом и отправил к медсестре ссадину обработать.
Она сказала: «Подождите тут, врач написал про возможное сотрясение мозга».
А я вышел в коридор и спустился вниз в вестибюль.
Уже понемногу светало, и я пошел приблизительно к метро, как мне шофер возле больнички указал.
Раннее утро, свежо, прохладно, окраина… Я шел и шел, голова немного кружилась и тошнило. Думал о потерянных документах, и как меня на работе за это «приласкают». Лучше бы в больнице остался, все ж сочувствия больше.
Ладно, днем съезжу в травмопункт и попрошусь полежать недельку со своим сотрясением. Или лучше идти на работу и документы пытаться восстановить?
Пока думал, не заметил, как дошел до какого-то перекрестка.
Светало, и плотный-плотный туман, карамельного цвета от солнечных лучей, все заполнял вокруг, как газ заполняет колбу. Дальние деревца совсем утонули в нем. Фонарь, два дорожных знака. Я остановился, прислушался – полная тишина. Никого.
И я вдруг потерял желание идти. Сел на землю у бортика, прямо на мокрую траву. И рядом со мной одуванчик со слипшимися от росы пушинками – тоже отдыхал перед началом дня. И голубой цветочек цикория, торчащий у подножия фонарного столба.
Мне показалось, что туман стал слишком огромным – а разве может он быть выше неба? Но главное, что он проглотил весь город, и остался только этот узелок с оборванными дорогами – и я в нем как связанный.
Я устроился поудобнее, подстелил ветровку. Подумал даже, что все равно проедет же машина? Я тогда сдвинусь с места, попрошу подвезти, например. А пока посижу сам по себе, ведь давно, ведь никогда я так не отдыхал, в таком бессмысленном тихом счастье…
Моментами я спал, но голод меня не мучил, и жажда тоже. И солнце не жарило, а только светило, как лампа в абажуре, сквозь дымку. Ни людей, ни машин, ни единого звука. Впрочем, нет… жужжали мухи, жуки. Капли падали вниз с листьев. Птица порхнула один раз – но наделала шума невыносимо!
Если бы мне сказали, что прошло несколько минут – я бы поверил, потому что не испытывал никакого беспокойства. И даже год меня бы не удивил. И даже вся жизнь! – я полностью свыкся со своей ролью чего-то-там возле фонаря недалеко от деревьев, и цикорий с одуванчиком были мне роднее собственной семьи.
Но главное: ко мне пришло понимание случившегося. Я просто деталь, упавшая с конвейера. Лента бежит дальше, процесс идет, одна деталь догоняет другую, приклеивается или отрывается… А я упал, я отстал от конвейера. Я слушаю тишину и наслаждаюсь бездействием. Пройдет какое-то время – и я поднимусь, но не вернусь на ленту конвейера.
Ведь я всего-навсего был лишней деталью?