Аллегория о ручке серванта

В одном не очень богатом доме жил-был старый сервант. Купили его давным-давно, во времена зажатости и бедности, когда каждый новый стул обсуждался, как последняя модель иномарки, а за коврами записывались в очередь на десятилетия.

Сначала сервант гордо украшал собой полупустую гостиную, глядя с презрением на потрепанную тахту в углу да круглый стол, отделанный желтым шпоном, покрытый лохматой клетчатой скатертью, на которой красовалась уродливая стеклянная ваза. Сам-то сервант снисходительно хранил в себе фарфоровых медведей, жрущих малину на лесной поляне возле пня, и нетронутый чаем сервиз, расписанный в духе авангарда-с-золотом, а также все инструкции, квитанции и штопальные иглы с нитками – которые просто больше негде было хранить.

Сервант соорудили из добротных досок, и все в нем было хоть и неэстетично, но основательно – кроме ручки на дверце. Эта ручка представляла собой верх инженерной мысли из привинченного шурупами брусочка твердой и острой, как стекло, пластмассы с лихими кончиками. Надо сказать, что позже на мебельной фабрике эту деталь по новой технологии заменили удобной, из гладкой металлической скобы, а вот такие были вынужденным временным решением – ну нечего было больше приляпать на тот момент.

Кто бы мог подумать, но с течением времени ручка стала причинять массу неудобств. За ее короткое окаменевшее тельце трудно было ухватиться, а каждый неловкий взмах рукой грозил обернуться серьезной травмой. Все члены семьи могли похвастать подло нанесенными колото-резаными ранами, а у младшего отпрыска на лбу красовался треугольный шрам.
Между тем сервант не торопился покидать лоно семьи. Он был надежен и непоколебим – это веский аргумент для людей скромного достатка. Сервант стоял, ручка всегда была в боевой готовности, а время шло…

…Пока младший член семьи, уже успевший женить сына, не разбил в кровь локоть, в опасную минуту скосив глаза на экран телевизора. Занявшись перевязкой, он по привычке потрогал свой инфернальный шрам на лбу – и с отчаянной решимостью полез в рабочий ящик за инструментом.
Ручка слетела неожиданно – а ведь казалось, она уже корнями приросла к дверце. Святотатец взглянул на нелепую, по-прежнему очень острую палочку, воинственно топорщившуюся в ладони, и ощутил приступ безудержной слепой ненависти.
Почему столько лет они считали ее незыблемым приложением к семейным ценностям, почему они не избавились от этой блестящей засохшей какашки после первого же увечья?! Что за странный мазохизм заставлял их смиряться и терпеть?

В чем мораль этой истории, сразу и не сообразишь… Не только в пресловутой истине о постоянстве временного в рукотворчестве. И не только о запасе мазохистского терпения в объятиях привычки – это нам всем тоже знакомо. Главная мудрость в том, что каждый, кому пришла в голову идея под названием «сойдет и так» или «завтра исправлю», должен подумать о многих последующих днях, изгаженных и продырявленных одномоментным неудачным решением.
Вы думаете, я о ручке? Нет, я о персонажах, которые попадают в нашу жизнь на время и случайно, а потом на беду остаются и прорастают корнями – и хрен от них избавишься…

Запись опубликована в рубрике Лакакоп с метками , , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.