Секретарь-референт генерального директора «Строймата», красивая молодая женщина с некрасивой фамилией Червякова, легла спать в собственной спальне – а очнулась на пляже. Не пила, как сапожник Снопков. Не ссорилась с Воландом, как Степа Лиходеев.
В принципе, ей уже давно хотелось оказаться на пляже – а именно с того момента, как шеф сообщил, что отпуск отменяется из-за чрезвычайной ситуации в тресте. Но не таким же образом‼ В старой розовой пижамке с медвежонком “Me To You”, с волосами, заплетенными в растрепанную косичку, с неумытым лицом… Над ее головой стоял мохноногий местный абориген в одних красных боксерах и спрашивал что-то по-испански, указывая на шезлонг. Свежий ветерок забирался в штанины червяковской пижамы и ласково шевелил пряди волос на лбу, робкое утреннее солнце ползло от горизонта в вышину, два загорелых мачо перебрасывались мячом у самой кромки воды, а в синем небе парил желто-красный парашют. «Только бы проснуться или я сейчас умру», – подумала Червякова, распахнула рот и завопила, колотя пятками по песку.
— Наркоз, — сказал хирург, обращаясь к анестезиологу, но вдруг лежащий на столе пациент широко открыл глаза и четко выговорил:
— Да пошел ты!
И, срывая капельницы и трубочки, резво спрыгнул со стола.
— Вот козел, еще слупил с меня страшно сказать сколько, — заявил он, поднося кулак к носу хирурга. — Эскулап хренов. А я здоровей тебя!
Хирург тяжело задышал под маской, но замер, услышав крики и пение, доносившиеся из коридора сквозь толстые двери операционной.
Вместо возмущения и злости он моментально ощутил, как стало бесшабашно на душе, ведь он с самого утра мечтал о рыбалке, чтобы несколько часов вместо этого постылого ада смотреть, как качается поплавок и рыбки пускают пузыри по воде! Хирург сорвал маску и, распутываясь из халата, поспешил в коридор, где больничные своды огласило громкое фальшивое пение: «Как прекрасен этот мир…»
В одном далеком северном городке произошло событие, которое слушатели утреннего выпуска новостей поначалу назвали бездарным розыгрышем: на самой большой улице города, обсаженной чахлыми липками, на этих самых липах вылупились яркие, как китайские фонарики, мандарины. Кроме того, с утра оказалось не по сезону жарко и странным образом время от времени небо заволакивали тучи, сыпал снежок, а потом тотчас таял, испуская клубы пара. Привыкшие ко многому в своей жизни обитатели города и их городские отцы возмущенно и взволнованно обсуждали перемену климата, готовили доклад и ждали указаний.
В то же самое время произошло событие еще более грандиозное – с карты страны и мира исчез очень большой город. Со всем, что было в нем помпезного и облезлого, со всем шумным, ярким и скандальным, и со всеми людьми, от страшно назвать каких важных до пустяковых и никчемных – он просто исчез. Осталось пустое место, то есть буквально раскопанный пустырь, заросший бурьяном, с бензиновыми лужами там и сям и растерянными воронами в небе, которые стаей кружили над былым величием, шумно совещаясь и пытаясь разобраться, какие выгоды извлечь из свершившегося.
Старческая рука с набухшими венами и пальцами, напоминающими корявые сучки, легла на плечо юноши. Тот уже плохо видел сквозь дым, поднимавшийся над глиняным сосудом, у него кружилась голова – от кожаной повязки, которая сильно давила на лоб, или от дыма.
— Ты сильнее меня, — сказал колдун, и ученику показалось, что он ослышался.
Судорожно сжал кулак, и крошки посыпались ему на колени – хлебные крошки.
— Ты понял? Сын мой, ты сумел превратить камень в хлеб, отныне наше племя никогда не будет голодать. Каару услышал нас! Великий колдун родился в племени! Счастье пришло к нашему народу!
«Нет, это не я, — с ужасом подумал ученик. – Я не могу! Я не умею!»
* * *
Как бы ни разочаровывала нас жизнь, подобие порядка в ней по-прежнему существует. И кто сможет превратить этот порядок снова в хаос, как ни мы сами? Даже из благих намерений.
Верите ли вы в Бога или инопланетян – не имеет значения. Но когда-нибудь кому-то там, наверху, надоест слушать наши желания…