Есть у нас в оппозиции отдельные товарищи, которые считают, что нельзя мирно попросить: мол, власть, ну-ка слазь – а надо сразу со звериным оскалом и не взирая на лица.
Я в революциях человек малограмотный, а потому прошу мне объяснить: как оно должно-то быть, чтобы по правилам и по всем законам правоверного венсеремоса?
Один путь вроде бы угадываю: выходить на улицу. Или лучше на площадя, живота не щадя, сговариваясь, но не предупреждая.
Берем под козырек и, конечно, выходим все – но за небольшим исключением: тех, которые под следствием (им опасно новый срок наматывать), или даже под подозрением на следствие, или которым призыв светит, или тех, которые с радикулитом, а еще тех барышень, которым на каблуках несподручно, а также разных болезных и физически бесполезных.
Набирается могучая кучка, «нас мало, но мы в тельняшках» – десантируемся на площадь колонной по четыре, как единый кулак, нас не прогнать, вашу мать, и в землю врастаем плечом к плечу, то есть в асфальт или плитку. И ежели те, которые не с народом, с мечом на нас пойдут, то от плитки и погибнут. Покажем им беспощадный русский бунт! А они нам. А мы им. А они нам и посерьезней. А мы не сдадимся. И так пока им не надоест сколотую эмаль сплевывать и квартиры получать.
Или вот другой путь – такой, как где-нить в Чилях, то бишь военный переворот. Да лёгко! Могем и перевернуть. Вижу картину маслом: приезжаем всей могучей кучкой в военную часть, встаем у ворот КПП и кричим в рупор: «Доколе власть неправедная будет землю топтать! Люди добрые, вспоможите, чем можете! И недобрых тоже принимаем!» Тут по логике они впускают нас за ворота, пойдет братанье «служил? а где? а в каком году?», водка, слезы… Революция.
Или еще третья попытка, которую указал товарищ Бендер: заграница нам поможет. Апельсинами и палатками. Или сразу пришлет армию Антанты и сбросит ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками. Чтоб миру мир, и все люди братья, и полная демократья.
Не пришлет. До фени мы им, до звезды и по барабану. И правильно, в общем-то, и у нас никто уж не побежит землю в Гренаде крестьянам отдавать.
Вот так, уважаемые граждане и дорогие мои старушки, на ваших глазах оскудела моя фантазия, как земля русская богатырями. Больше идей у меня нет. А если у кого есть – милости прошу и даже очень обрадуюсь.