Прыжок в никуда, или сказка-рассказка про людей и для людей

Погожим днем раннего лета трое шли по лесной тропинке.

Лес был не то чтобы девственная чаща, а так, посадки из ближнего городского окруженья, перелески и пролески, одним словом. Но местами ветви самых высоких дерев смыкались над головами – и сразу свежело и пахло прелью.

Троица шла в молчании, не переговариваясь меж собой. Мужчине было лет сорок или немного более, одет чисто, даже застиранно. Притом серый мятый воротничок, на котором лежали косицы отросших с затылка волос, лучше всяких слов подтверждал, что мужчина был холост. И совсем не богат.

Следом за ним сосредоточенно шествовала женщина. Она как раз отличалась подчеркнутой ухоженностью: укладка стриженых темно-рыжих волос, яркий макияж и аромат духов «Жадор» – все это на открытом пленэре выглядело и ощущалось подчеркнуто неуместно и потому жалко.

Третьей была девочка-подросток, одетая в очень узкие джинсы и короткую курточку с капюшоном. С самым счастливым видом она озиралась по сторонам, как будто это были не чахлые березки, осины и рябины, не клевер и тимофеевка были вокруг нее, а витрины магазина «Тиффани» или хотя бы розовый сад. Сама собой любуясь, она примерялась изящной ножкой, ставя свои разрисованные кедики на выпуклости корней и земли, как будто ласкала их ладонью.

Они, пожалуй, могли бы сойти за семью – но с первого взгляда на них возникала мысль, что семьей эта троица не могла назваться никак.

Мужчина остановился.
Он достал из кармана смартфон, вгляделся в дисплей. Потом из другого кармана извлек записную книжку в пухлом потертом кожаном переплете. Свел брови, несколько раз сжал и разжал кулак и сказал:
— Вроде тут.
— Так вроде или тут? – раздраженно посмотрела на него женщина, всем своим видом выражая одновременно сарказм, сомнение и брезгливость.
— Перестаньте, — сердито ответил спутник, немедленно реагируя на ее тон. – Я вас с собой не звал, сами навязались.
Девочка без каких-либо эмоций просто остановилась и ждала.
— Послушайте, Николай, — начала женщина, сдерживая вспыхнувшую злость.
Но Николай слушать не стал и двинулся с дороги вглубь леса.
Женщина кинулась следом.
Девочка помедлила, прислушалась к лесу и аккуратно ступила на траву, хворост и опавшие прошлогодние листья.

Когда девочка догнала попутчиков, мужчина сидел как романтичный герой на краю обрыва – или правильнее сказать, у кромки оврага, на дне которого текла маленькая речушка или ручей. Он напряженно смотрел перед собой.

Журчала вода, а под ногами таяло небольшое марево, туман, воздушная роса. Было оглушающе тихо, и тишину прорезал только один звук – висящей в воздухе стрекозы.
Стрекоза то замирала на несколько мгновений, то меняла курс, то поворачивалась в другую сторону, дрогнув тельцем и выстрелив крыльями – но лишь на долю секунды, а затем вновь продолжала парить в невесомости над белым зонтиком болотной травы.
И самая дымка, стоящая над оврагом, рисовалась такой пронзительно лазоревой, волшебно чистой, незамутненной, что трудно было отвести взгляд.

— Здесь? Так просто? – женщина недоверчиво скривилась. Она была похожа на покупательницу магазина, которой пытаются продать слишком дорогие колготки, а она сомневается в их прочности, да и что особенного в колготках, чтоб брать за такие деньги!
Мужчина уже не сердился, а был немного растерян. Он пожал плечами и ответил:
— Ну вот получается так…
Лицо девочки было безмятежно.
Она огляделась в поисках удобного пенька, потом присела на поваленное дерево, поставила на колени зеленый рюкзачок, опустила на него подбородок и стала наблюдать за своими спутниками, которые не обращали на нее ни малейшего внимания.
Они пребывали в растерянности и даже страхе.

— Как вы там прочли, что сделать-то надо? – пытаясь вернуть себе уверенность и самообладание, низким голосом спросила женщина.
— Что сделать, что сделать! – передразнил мужчина и поскреб пальцами разноцветную щетину на подбородке. – Сказано, портал. Знаете такое слово?
Женщина слегка замешкалась с ответом, но снова перешла в наступление:
— Думаете, нет ошибки?
— Мне кажется, нет… Смотрите, какая тишина тут… Как будто все звуки исчезают. И дна не видно сквозь это всё… Конечно, разное может быть в природе, но надо рискнуть – проверить!
Женщина молчала, а мужчина продолжал так, как будто она его отговаривала.
— Понимаете, уважаемая Валентина, не знаю, как вас по отчеству. Валентина, у меня нет другого выхода. То есть если я хочу хоть что-то в своей жизни изменить к лучшему. Сорок три года – а я шлак, мусор, который все пытается быть человеком. Работа дрянь, здоровье ни к черту, о личной жизни давно забыл. Я, когда узнал, не поверил, конечно. Да большинство тоже решили, что это шутка, прикол. Я поддакивал, хохмил, а сам все-таки записал, и решил: найду. Да все равно делать нечего, прогуляюсь, себе думаю, ну вы понимаете.
Уголок рта у него дернулся, и он умолк.

Женщина выпрямила спину, выставила вперед укрепленную поролоном грудь и встряхнулась сразу всем телом, как собака.
— Я-то как раз увлекаюсь эзотерикой и йогой. Знаю все эти вещи и верю них, конечно. Вот только почему это находится здесь, надо же как-то проверить! Что за место, я не чувствую его… Ерунда, это не место силы, — стараясь говорить уверенно, сыпала словами женщина, а руки перебирали то ремень сумки, то молнию куртки.

Мужчина поднялся во весь рост, глубоко вздохнул:
— Ну что, рискну я первый?
Женщина взглянула на него внимательно и даже уважительно, приоткрыв свекольный рот.
Он помедлил, прищурившись вдаль – а как будто вглубь себя:
— Валентина, скажите, ни разу у вас не было желания остаться в нулевом времени? Ну вот когда часы показывают 00-00, и все. Нет отсчета. Нет еще начала, не то что конца, и как перед прыжком в бездну, замираешь и думаешь: «Остаться. Не сделать шаг. Затаить дыхание.» Невесомость, понимаете?
— Да, — сказала Валентина, кивнула и в уголках глаз у нее даже заблестело влажно.
Ее накрашенное лицо стало другим, будто из-под макияжа проступило что-то внутреннее, неподдельное – как сквозь грубо размалеванную картинку контрабандно спрятанный шедевр.
— Основное условие – это будет новый отсчет. Но кем я стану, я не знаю. Я утрачу себя, я могу возненавидеть того «оно», которым стану, — задумчиво бормотал Николай, похлопывая по карманам в поисках сигарет. – Ах, да, я же бросил, — извиняюще улыбнулся он. – А как закурить хочется…

— Да что вам терять-то! – внезапно почти басом зло крикнула Валентина. – Я вот хочу обрести простое – молодость. И не надо мне говорить, что это ерунда! Это важно для любой женщины. Но… у меня работа. Солидная, ответственная, меня начальство ценит. И еще были надежды на семью – но давно пропали, все уже забыто. Я похоронила их, живу счастливо, у меня подруги, семья брата. Заграницу катаюсь два-три раза в год. Я не могу отдать это… только за то, чтобы зубы были целы и талия тоньше. А прибежала сюда за вами, как дура, попались же вы мне, заморочили голову!
— Если я прыгну, я умру, понимаете? – севшим голосом сказал Николай и сглотнул в тщетной попытке смочить горло слюной. Он, видимо, и не слушал. – Я сейчас умру, мысли, чувства, моя самость, которой я дорожил – умрет. И даже если я смогу снова родиться – это будет кто-то другой.
Валентина тоже слушала его вполуха, хмурилась, наконец дернула плечами, засмеялась и отошла прочь от края обрыва, продолжая клокотать смехом.
— Вот турки! Придумали! Душу тут изливаем около овражка! Девочка нас слушает. Кстати, девочка ваша?
— Что? Вы о чем? – встрепенулся Николай. – Какая моя, почему моя? Пришла за компанию, как и вы.
— Я не за компанию! – взвилась Валентина. – Я по необходимости! А ребенка-то вы зачем притащили, это не тусовка вам какая-то, в клубе! Это не пикник вам тут!
— Да я что… Стою у метро, подошла и спросила: «Вы к порталу?» Я кивнул, она рядом встала, мы вас ждали еще полчаса.
— А может… может, она прыгнет? А мы посмотрим, что будет, — вдруг очень взвешенно, холодно сказала Валентина. Она стояла спиной к девочке, говорила тихо и косила глазом назад.
— Вы… что? – испугался Николай. – Нет, я против.
— А вот мы ее спросим, так правильней будет.
Она подошла к девочке, которая, глядя вдаль, что-то напевала, отстукивая ритм мысками кед.
— Тебя как зовут? Ну, неважно… Ты ведь пришла на этот ваш портал полюбопытничать? Вот и погляди… Прыгнешь первая?
Девочка пожала плечами и сделала приглашающий жест рукой, лукаво блеснув глазами, мол, а сами что же?
— Давай, давай! – сказала Валентина, надвигаясь на нее, хотя и не подталкивая, но понукая, как тренер подопечную спортсменку. – Если не получится, мы тебя вытащим, ты легкая.
У Николая на лице изобразилось что-то похожее на ужас. Он попытался помешать происходящему, но получил резкий отпор:
— Что вы так защищаете эту слабоумную развязную малолетку?! Ничего с ней не случится, сейчас прыгнет, отряхнется и домой пойдет, — на лице женщины, ставшем похожим на плоскую маску, отразилась непоколебимая решимость.
— Но зачем… — яростно зашептал Николай.
— Вы же не смогли прыгнуть?! Меня хотели заставить?! Тряпка… Не уходить же отсюда даже не выяснив все до конца! – Валентина обернулась к девочке и свирепо посмотрела на нее.
Та замерла, а потом медленно сделала шаг к обрыву, развернулась – и, как будто зависнув на мгновение в дымке, шагнула и полетела вперед и вниз.

Николай в одно мгновение рванулся за ней, скользя по грязи – но было поздно.
— Вы… что вы сделали! – он весь трясся мелкой дрожью и глотал слезы, в то время как Валентина оставалась спокойной, хоть на бледное лицо синими тенями легли помятости и морщины.
— Посмотрите, что там с ней? – сказала она.
— Нет! Я не могу…
Женщина подошла к краю обрыва и произнесла после паузы, длившейся мучительно гнетуще, как ожидание приговора:
— Кажется, что-то есть… вроде лимонно-салатовое пятно и кусок джинсы.
— Ааааа! – тонко взвизгнул Николай и бросился к дороге, а Валентина твердым шагом последовала за ним.
— Значит, портала нет. Никакого. Я была права. Спасателей-то мы вызовем, в городе скажем кому-нибудь, — диктовала она сама себе, как стенограмму, а голос был хриплый и неживой.
Николай впереди нее беззвучно мотал головой.

Они ушли довольно далеко и не слышали, как над оврагом пронесся легкий смех.
А впрочем, если бы и слышали, то не поверили своим ушам.

…На крыше высокого здания, под звонким, как зеркало, голубым небом, сидела, вытянув ноги, тоненькая фигурка. Рядом валялся рюкзак цвета лайма.
Девочка колупала ногтем белую краску кровельного ограждения, щурилась на соседние здания и раскачивалась в такт словам, отвечая невидимому собеседнику.
— Не получилось… Да, оба не годны для перехода. Да, совсем, ни по одному пункту. Ты же знаешь, что на авось я не люблю ничего делать, себе дороже, такие неприятности можно схлопотать… Зачем, зачем! Других не было, я и решила посмотреть и попробовать. Пусть накажут, я не боюсь. Всё, отбой, конец связи…

Запись опубликована в рубрике Миру-мир с метками , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.