Вернуться к началу

По длинному коридору, освещенный скупым светом луны из окна, топал ёж.
Не то чтобы он это делал угрожающе, просто ежи так ходят. По деревянным доскам пола ежиные лапки отбивали шаг, сравнимый с торопливой, но весомой человеческой походкой.

Девочка смотрела в пространство, темную щель между стеллажами-ярусами кроватей. Верхний ярус был потолком в ее неуютной норке-койке.
— Здравствуй, бабушка, — сказал еж, приближаясь.
Девочка улыбнулась.
«Ёжик пришел,» — мысленно сказала она. Ей было легче общаться мысленно, потому что голосом получалось картаво «р» и «л», а мыслями было легко всё.
— Дети спят, старшие и младшие, а ты нет. Старческая бессонница.
«Я сплю,» — ответила девочка, не возражая ему. Просто у нее незаметно смешивалось – спать, не спать.
— Тебе сколько лет?
«Три годика.»
— Значит, девяносто семь.
Девочка задумалась – и не стала спорить. Конечно, она поняла его, потому что умела считать, но собственный возраст казался ей бессмысленным.
— Что сегодня было хорошего?
«Кисельная пенка».
— А плохого?
«Молочная пенка.»
— А интересного?
«Сын заведующей, Валерка-Тарелка, ел пластилин, сидя на верхних стеллажах для матрасов. Поглядывал оттуда на свою маму и воспитателей и смело им возражал. Он особенный, ни на кого не похожий, в полосатом берете и с лицом как у принца. Я смотрела на него снизу… в желтом свете лампочки это было похоже на сказку.»
— А что грустного?
«Нянечка относила ведро на помойку и нашла там цыпленка. Положила его в полосатом шерстяном носке на батарею отогреваться. Одна макушка торчала и раздавался тихий писк. Дала пшенной каши. И потом сказала нам, что он умер. Наверное, я никогда не полюблю пшенную кашу.»
Ежик надолго затих, пофыркивая.
— Она меня хочет выбросить на улицу, ты знаешь?
«Знаю. Я слышала.»
— Говорит, что я громко топаю по ночам, она пугается. Но если она выбросит меня сейчас, зимой, то я замерзну.
Еж исчез между спящими детьми и снова вернулся.
— Ленку-Коленку опять ругать будут утром.
«Как у Лены на постели грибы-ягоды поспели. Она оскорбится до незаметных слез, будет смотреть себе под ноги, когда нянечка это скажет. Хотя вообще-то Лена взрослая и красивая. Ей скоро в школу.»
— Ты лучше спи. Сосны за окнами шумят, слышишь?
«Всегда и по-прежнему.»
— Тоскуешь по дому?
«Нет.»
— А по своему другу Алёше?
«Нет. Он боялся и хотел плакать, и мы держались за руки. Не знаю, где он сейчас.»
— Он боялся – а ты нет.
«Он не знает того, что знаю я.»
— Расскажи мне.
«Маленький может быть мудрее взрослых – и он уже ничего не испугается. Даже побоев, даже смерти. Даже утрат и одиночества… И вокруг целый мир, в нем можно раствориться, лететь, как по ветру и отдыхать, как на облаке. Я знаю о городе, где улицы спускаются вниз и снова поднимаются вверх, и петляют меж домов с остроконечными крышами и фонарями у входа. Там трудно проехать на машине, часы на башне сломаны триста лет назад и есть всего одна аптека, где таблетки и пилюли лежат в больших банках из цветного стекла. Я живу напротив аптеки – это так удобно, если надо объяснить дорогу… У моего дома стоит елка, усыпанная огнями. Можно ночью сесть рядом с ней на чугунное ограждение и просто смотреть на снег, который сверкает от огоньков, и на небо, которое накрывает город синей шалью и шепчет: “Es ist alles vorüber, es ist alles vorbei”. Там вечерами нет людей, и еще потому мне так хочется выйти на улицу – ведь городу одиноко без людей.»
— Ты выходишь?
«Редко. Мне же…»
— Девяносто семь лет.
«Но есть кое-что, чего я боюсь.»
— Да?
«Когда я думаю обо всех людях, которых встречала в жизни, о событиях, случившихся со мной и с ними, когда я думаю о тех, кто остался только в моей памяти, а душа их давно в ином мире – мне страшно, ведь для меня они живы… Если я отпускаю на волю воспоминания, у меня кружится голова. Как от высоты.»
— И что же ты хочешь?
«Упасть вниз. К самому нулю. Я хочу упасть, ввинтиться до дна в эту толщу лет и людей, чтобы ничего, почти ничего не иметь в тягостной памяти – как в свои детские года, как в момент рождения.
Я. Хочу. Вернуться. К началу.»
— У тебя получится! Конец – это же всегда начало, да? Потому ты здесь. Теперь ты знаешь, что ты снова та же, ничего не изменилось. И свист ветра слышен в соснах.
«Всегда и по-прежнему.»

Запись опубликована в рубрике Без рубрики с метками , , , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.