Метеорологи врут, экстрасенсы ошибаются… Или наоборот? Но весна всегда наступает по-разному – то раньше времени, то позже. «Время весны» есть понятие растяжимое, как резинка у тарзанки – то взлетает вверх, то падает вниз. Первую почку замечают случайно и реагируют осторожно: а вдруг замерзнет, а скоро снова снег… Но вот с началом цветения никто уже не верит в возвратность зимы, как будто эти хрупкие лепестки лучше любого экстрасенса чувствуют, можно цвести или нет.
Рядом с открытой террасой кафе цвела вишня. Мелкие, как рисинки, лепестки ее уже опадали на землю, перемешанную с травой, с каждым дуновением ветра слетали и слетали.
Ветер был теплый, день ясный. На террасе за столиком сидели две молодые женщины. Обе в джинсах, обе разные. Первая – простенькая, как трава. Вторая – изысканная, как лепесток.
Первая смотрела заискивающе и старалась казаться естественной и одновременно светской. Как будто красивое пирожное на тарелке ей привычно, и кофе латте она пьет просто так, каждый день между делом.
Вторая не старалась казаться светской, ела с аппетитом, роняя крошки на скатерть. Кофе запивала холодной водой, любовалась на свое отражение в окне. И была естественной, как «золотая виза».
Они говорили о том, о чем обычно сплетничают молодые женщины… Немного о карьере, немного о неудачных романах, первая рассматривала кого-то на экранчике айфона у второй, делала большие глаза и смеялась.
В глубине кафе на банкетке одинокий мальчик что-то перебирал в своем рюкзачке. Прямые волосы падали ему на лоб и путались в стеклышках очков.
— Ничего, что он один? – спросила первая.
— Он любит играть один, — ответила вторая, даже не оборачиваясь.
— А чем он у тебя увлекается? – не отставала первая, верная супруга и добродетельная мать.
— Мусором всяким, — пожала плечами вторая, рациональная до злости. – Камни, стекла.
— Ты музыку слышишь? – спросила официантка, белый верх, черный низ, своего коллегу, такого же, похожего на клавиши фортепьяно.
— Какая музыка, — скривился официант, — ты же знаешь, сегодня у нас музыки нет, им вчера Сам не заплатил, они сегодня не вышли.
— Я слышу музыку, — пробормотала девушка, наполняя поднос. – Задрала она уже, просто в мозгах сидит. Пиликает.
Она трудовым шагом двинулась по коридору, туда, где на банкетке сидел мальчик.
— Так, это у тебя, — сказала официантка, притормозив в своем тяжелоподносном беге возле мальчика. – Что у тебя пиликает, телефон? Выключи, пожалуйста, у меня уже голова болит.
Мальчик поднял глаза. За стеклышками очков они растекались, как весенние лужицы, не фокусировали взгляд. На острых коленках, обтянутых черными брючками, рассыпались камни, любовно согретые миллионом прикосновений – это было даже видно. Синие, зеленые, розовые, фиолетовые, как цветы или конфеты.
— Это мы разговариваем, — сказал мальчик.
Официантка вздохнула и продолжила свое рабочее движение.
Потом вернулась назад с пустым подносом, а мальчик по-прежнему перебирал камни. Официантка остановилась, переступила каблучками.
— Я посмотрю?
Он смутился, взглянул настороженно и слегка испуганно.
Девушка с упрямым любопытством взяла камешек, и другой, покатала в ладони. Нагретые и похожие на сладости, ребенок непременно потащил бы их в рот. Даже ей хочется…
— Ой, лишенько, — открыв рот, она смотрела в окно. Пустой поднос выскользнул из рук и звякнул об пол. – Там весна…
— Ну да, — кивнул мальчик.
— Но сейчас февраль, — твердо, сердито возразила девушка.
— Это неважно, — пожал плечами мальчик.
— Там. На террасе. Кто-то есть.
— Думаю, это моя мама.
— Да, вы похожи, — так же напряженно сказала официантка. – Не хочешь пригласить ее сюда? Тут теплее.
— Не знаю, — мальчик собрал камни с колен, ссыпал в рюкзачок и поднялся. Сутулясь и загребая рюкзаком по полу, пошел коридором на выход.
За окном снова снег кутал землю, на террасе подтаивали льдистые лужицы. И до весны было… Не один месяц. Но что такое месяцы, например, в космических масштабах?