Савва Морозов, ученик 4 класса 12345-й школы, был изгнан с урока информатики за неуважение к учителю. К учительнице, если быть точным – старой рассеянной учительнице физики Лидьсергевне. В информатике она, понятно, ни пса не смыслила, как выражался папа-Морозов, и постоянно нервничала под напором мальчишеских вопросов, но из класса не выгоняла, а просто делала вид, что не слышит. Савва же вот сумел на этот раз довести ее до почти нецензурной брани – может, потому что прыснул в кулак над ее объяснениями.
Изгнанный Савва (мама звала его Савушкой, папа дразнил Совушкой, а друзья звали Сав, и это он как раз одобрял) вышел в коридор, аккуратно закрыв за собой дверь и огляделся. Куда податься? Домой не получится, сумка лежит в классе. В туалет не хочется, там холодно и мерзко пахнет сигаретами пополам с мочой. Тотчас в конце коридора послышался стук каблуков, и Сав кинулся к лестнице. Кто бы это ни был, сейчас начнутся вопросы и нотации – оно надо?
Слетел вниз, прислушался – каблуки цокали к лестнице. Загнанно поглядел по сторонам, и тут заметил, что охранник Михаил Петрович аккуратно заложил ручкой книжечку с кроссвордами и потопал в столовую.
Сав вихрем метнулся к входной двери, чуть не врезался в стекло, крутанулся на резиновой подошве кед – и был таков.
На улице, конечно, оказалось прохладно – не май месяц, как говорит папа. Сав ходко-ходко обежал здание и присел у цоколя на кирпичи, которые заботливые курильщики поставили вместо скамейки. Вытащил мобильник из внутреннего кармана и набрал номер своего «однопартийца» (тоже папино словечко) – мальчика по фамилии Барац, с которым сидел за партой. Аркаша Барац в информатике неплохо разбирался, но учительницу не троллил, а поэтому спокойно сидел сейчас в классе и не мерз во дворе.
«Забери мою сумку и куртку, я за школой,» — написал Сав и отправил. Не доставлено, ответил мобильник – конечно, ведь дисциплинированный Аркаша всегда телефон на уроке выключает, даже виброзвука боится. Но к счастью, включает сразу, как только выходит в коридор, надо подождать.
Сав расположился на кирпичах поудобнее и стал ждать. Что еще оставалось? И вдруг в кустах колючего декоративного крыжовника увидел ЭТО. Сначала подумал, что кошка – ведь собака вряд ли будет сидеть в засаде, свернувшись. Хотя крупный такой котэ, прямо манул! Потом пригляделся – нет, не кошка. Мордочка похожа на … хомяка. Такого переростка. Или морскую свинку. Или зайца без ушей. В общем, милая зверятина, шерсть совсем короткая, глаза-бусины широко расставлены. Цвет такой… коричневый, как еще можно назвать? Хороший цвет.
Сав растерялся, и в душе все перевернулось. Зверик же… Родители никого ему не хотели покупать, даже джунгарского хомячка, которого он с истериками просил лет в пять от роду. Но! Если этот… пойдет с ним – его бросить нельзя, тут и мама не поспорит. Зверь выбрал его защитником, а про воспитание в детях доброты даже в учебниках пишут.
Этот смотрел и поводил носом, и вид у него был мирный.
— Иди сюда, зверик! – сказал Сав и протянул руку, а сам подумал с опаской: «Вдруг укусит?»
По внешнему виду можно было предположить, что существо юркнет, как хомяк, или слегка подпрыгнет, как кролик. Но нет, он двинулся на всех четырех распрямленных тонких лапах, покачивая попой из стороны в сторону, как кошка. Хвоста у кошки не наблюдалось. Приблизился сначала к руке Сава, ткнулся носом и всей странной безухой мордой, теплой, гладенькой – сердце Сава сразу дрогнуло. А потом подошел и сел рядом, прижавшись к ноге.
— Тебе не холодно? – спросил новый хозяин. – Ты вон совсем раздетый, лысый.
Зверь положил морду на кед Сава и стал похож на морского льва в заливе Баренцева моря. Или они там не водятся?
Тут прозвенел звонок – и сразу хлынул шум. Мобильник пиликнул в кармане – Аркаша доступен. Сав инстинктивно взял зверя за бока, тот послушно перетек к нему на колени, и сразу стало тепло и уютно.
Сбоку послышались осторожные шаги, выглянула коротко стриженая голова в черных кудряшках и с квадратными стеклами очков:
— Сав, ты тут?
— Ага, давай сюда…
Аркаша подошел ближе, нагруженный вещами, и удивленно уставился на зверика.
— Что это ты тут, как «Дама с горностаем» Леонардо да Винчи»? Дама, которая с хорьком,- и он засмеялся, пофыркивая и выставив вперед два больших зуба.
— Сам ты, — буркнул Сав, и зверь беспокойно зашевелился.
— Не пойму, кто это, — продолжал Аркаша, усаживаясь радом на корточки. – Плоский, как выдра.
— Это… кошка. Ну, или морская свинка, — неохотно предположил Сав.
— И где ты ее подобрал? И зачем?
— Тут. А по-твоему, бросить, чтоб собаки разорвали? Не дождешься, умник!
Аркаша миролюбиво пожал узкими плечиками и протянул сумку и куртку Сава.
— Положи вон… да хоть на землю.
— Можно погладить?
— Только аккуратно, — разрешил Сав.
Аркашина исцарапанная рука приласкала шерстку и хотела было почесать за ушком – но ушков-то не было.
— Странный зверь, — повторил он. – У меня атлас есть, животных, а еще я Брэма читаю, там таких нет. Ой… — он вытаращил глаза, отдернул руку и прикрыл рот ладонью. — Ты у него брюхо проверял?
— Зачем? – нахмурился Сав. – Думаешь, это беременная самка?
— Неет! Зверь незнакомый, понимаешь? А вдруг он этот… нечистый? Тогда у него на брюхе должно быть клеймо, — Аркаша понизил голос до шепота, — 666! Число зверя!
Сав вздрогнул от возмущения, так что подкидыш на коленях беспокойно завозился, поводя усами.
— Ты телик долбаный еще больше смотри, совсем крыша съедет, да?!
— Я просто читал, любопытно было… — смутился Аркаша. – Давай его перекрестим на всякий случай?
Сав хмыкнул, хотел сказать что-то – но передумал и размашисто изобразил крест над зверьком. Подозреваемый не пошевелился и ухом не повел – да и нечем было.
— Ну, какие еще обряды проводить будем? – с вызовом посмотрел на Аркашу.
Тот нисколько не смутился и выдал новую гипотезу:
— Тогда это чужой! Ну, эльен, в смысле инопланетянин. Или Альф. Или такой хорек… ты читал Стивена Кинга?
Сав прислушался к своему питомцу – от него шло родное, совсем не инопланетное тепло.
— Нет, глупости, — сказал он, — замолчи уже, а?
Аркаша разочарованно примолк, но потом снова оживился:
— А тебе родители разрешат?
Сав глубоко вздохнул:
— Мама скандалить будет, конечно.
— Да, моя бы тоже скандалила. Наверное. Хотя у нас целых две кошки, давно живут, – сообщил Аркаша.
Сав хотел сказать, что у него вообще сплошные запреты, никого и никогда, но решил не откровенничать и скупо резюмировал:
— Папе надо позвонить.
Он ткнул в контакт «Папа», и зверь чутко поднял голову.
— Да, о тебе как раз говорить буду. Арк, придумай ему пока имя.
Папа ответил сразу – но как-то странно.
— Совушка, я хотел тебе как раз позвонить, хорошо, что ты сам…
— Пап, у меня важное дело! Я принесу домой животное, а мама, ты знаешь… Но я не могу бросить и жестоко поступить, его собаки растерзают, у нас тут по двору школы знаешь сколько бегает бездомных! Я бы Аркашке отдал, но у них две кошки, и у него тоже мама! Ты меня поддержишь? Тогда я тут посижу до твоего прихода, а потом мы вместе…
— Я не приду домой, сын… Я пока поживу… в другом месте. Прости меня, я тебя люблю, ты знай, никого не слушай…
Тут голос папы дрогнул, и Сав больше и вправду не мог слушать – нажал отбой. Потом с силой нажал еще раз, и телефон дернулся, выключаясь.
Младший Морозов помолчал некоторое время – боролся со слезами. Если бы Аркашка исчез, можно было бы пореветь, а так… Брусок свинца застрял в горле и тяжелел, не давая продохнуть.
— Лысик, — сказал Аркаша в наступившей тишине.
Сав прочистил горло покашливаньем и коротко ответил:
— Годится.
Преданный друг Аркаша посидел во дворе еще часа два, небо к тому времени потемнело и стало холоднее.
— Пойду я, — сказал он извиняюще, — есть хочется.
— Конечно, — по-взрослому кивнул Сав. – Иди, иди.
— А ты… вы тут долго? Замерзнете…
— Нет, нам тепло, — Сав изобразил улыбку. Холода он и вправду не чувствовал.
— Я вам поесть принесу, — оживился Аркаша.
— Да ну тебя с твоей едой, не хочу я!
— Как это? – огорчился друг. – Я все равно принесу.
— Ну неси, — устало кивнул Сав и проводил глазами удаляющуюся сутулую фигурку в нелепо большой куртке.
Двор к тому времени опустел. Где-то далеко перебрехивались собаки, но вокруг Сава и его Лысика образовался вакуум – ни шороха, ни тени. Ветер стих, а на темнеющем небе сквозь разрывы в тучах подсвечивали меланхоличные звезды.
Сав положил голову на колени, где посапывал зверь, соединяясь с ним в единое целое существо – с двумя сердцами и четырьмя глазами. Лысик дышал часто, Саву было не угнаться за ним, и он решил, что надо отсчитывать на «раз-два-три». Получилось очень стройно и в лад. Свинцовая тяжесть из груди ушла, и осталось чувство тихого покоя – Сав вел мысленный диалог со своим вторым сердцем.
«Нечистый… Нечистый знаешь кто? Кто думает одно, а говорит другое. Он должен был меня предупредить, а не так вот… Ты понимаешь меня и без ушей слышишь. А если ты инопланетянин – то все мы чьи-то планетяне. Может, у вас на планете все друг друга понимают, люди и животные. Как единое целое. И небо голубое, и солнце розовое. Если я чистый, и ты чистый – давай телепортируемся отсюда на твою планету… На раз-два-три…»
Звезды светили ярче, а где-то там внизу, в опрокинутом темном дворе, были слышны голоса: «Я бутерброды, а он… Его нет!» «Однопартиец, если ты врешь‼» «Я никогда не вру, ни-ког-да…»