Конечно, я никогда не узнал бы об этом (как любой из нас), если б не отстал в тот день от поезда. Может быть, так было бы лучше для меня – не знать и не мучиться мыслями. Но теперь уже поздно о чем-либо жалеть, все случилось…
Я возвращался из длинного отпуска домой, и суета в купе поезда, час за часом приближавшегося к Москве, заставляла меня думать о том, что ждет дома. Конечно, ничего особенного меня не ждало, кроме родительской опеки, ворчания мамы и окриков отца, да еще моей работы менеджера по продажам бытовой техники. Все это давно и безмерно меня угнетало. Мне хотелось жить подальше от родителей, работать в фирме, где бы я пользовался уважением и не выслушивал ежедневные насмешки старших коллег. Я знал, что все это было маловероятно для меня даже в отдаленном будущем, поэтому угрюмо вздыхал, глядя на пробегающие за окном поля и полустанки.
Ольга Викторовна, моя соседка по купе, которая возвращалась домой с внучкой Аней, уже успела вытянуть из меня все подробности моей жизни и теперь считала себя вправе распоряжаться мной по своему усмотрению.
— Мишенька, — прервала она мои невеселые мысли, — сейчас будет станция, где продают чудесные ягоды и фрукты. Мы там стоим пятнадцать минут! Вот, возьмите, — она достала из кошелька пятисотку, пресекая мои вялые возражения.
— А что именно брать? – обреченно поинтересовался я, чувствуя себя словно в заботливых материнских железных объятиях.
— Яблоки, вишню… может, смородину, если у кого будет… Я вам из окна крикну, вы на меня смотрите, хорошо?
Мы подъехали к станции, проводница открыла дверь, и я спрыгнул вниз. На платформе толпились старушки с корзинами, коробками, полными помидоров, огурцов, яблок, вишни, крыжовника, банок с соленьями и вареньями. От кастрюль с вареной картошкой вкусно пахло, рядом потели бидоны и баночки со сметаной, простоквашей, молоком. У меня просто глаза разбежались и потекли слюнки, но Ольга Викторовна тут же властно окликнула меня через окно и призвала к порядку.
— Миша!!! Вон там, левее, яблочки белый налив, спросите!
Я послушно двинулся в указанном направлении.
Скоро, нагруженный пакетами, я жевал пирожок и торговался за последнюю покупку – банку вишневого варенья.
— Миша, спросите, она варила без косточек? – кричала Ольга Викторовна.
Бабуля с банкой радостно кивала.
— Сколько она просит? Нет, ну очень дорого…- вздыхала Ольга Викторовна, вся красная от возбуждения. – Хорошо, идите сюда, я вам дам еще денег…
— Молодой человек, заходите, поезд сейчас тронется, – крикнула проводница.
Я вспрыгнул на подножку, но в тамбуре меня ждала запыхавшаяся Ольга Викторовна.
— Давайте быстро, Мишенька, вы успеете, — сказала она, разворачивая меня назад. – Держите деньги.
Я послушно спрыгнул вниз и кинулся к бабуле с вишневым вареньем.
И тут поезд гикнул и тронулся.
Я стоял и растерянно смотрел на него. У меня есть такая черта характера: когда случается что-то непредвиденное или опасное, я совершенно выключаюсь, просто цепенею. Я замираю в каком-то ступоре, и мне кажется, что все происходит помимо моей воли, как во сне, а я не могу двинуть ни рукой, ни ногой.
Кажется, что-то мне кричала Ольга Викторовна, а, может и проводница, голосили вокруг бабули, а я стоял и смотрел на отъезжающий поезд, пока он не скрылся из виду.
— Что ж ты, милый, так растерялся-то? – укоризненно сказала мне старушка в платочке с банкой вишневого варенья.
Я махнул рукой, оглядел себя и подумал, как хорошо, что не имею привычки переодеваться в поезде в вытянутые треники, а хожу в джинсах и футболке, как обычно. Так что, слава Богу, хотя бы за свой наряд мне было не стыдно. В руках у меня осталась зажата пятисотрублевая купюра, так что с голоду я не умру. О багаже, думаю, позаботится моя соседка по купе, раз уж она виновата в моем приключении. Осталось узнать на станции, когда будет следующий поезд и как мне на него попасть.
— Скажите, как мне найти начальника станции? – спросил я, снимая с носа очки и протирая их краем футболки.
Бабули наперебой начали мне объяснять, и я двинулся в указанном направлении.
Все оказалось не так уж плохо.
Во-первых, начальник станции смог связаться с бригадиром поезда и сообщить ему об отставшем пассажире и распоряжениях по поводу багажа. Во-вторых, пообещал посадить меня на следующий поезд, который ожидался через три часа. На радостях я отдал ему свою единственную купюру, а он предложил мне пообедать вместе.
Я сказал, что пойду немного прогуляюсь, а вернусь через час-полтора, на том мы и расстались.
Когда я вышел из зданьица станции на платформу, никаких старушек там уже не было. На противоположной стороне был лес, а на той, где стоял я, далеко простирались поля, и на горизонте виднелась небольшая рощица.
По необъяснимой причине я выбрал поле, а может быть, мне просто не хотелось переходить на другую платформу.
Я пошел вперед по дороге вдаль, грызя стебелек сорванного цветка с малиновой пушистой головкой. В голову мне пришла мысль о том, как рассердятся родители, которые будут встречать меня на вокзале, и я вдруг порадовался, что встреча с ними отсрочится. После долгого сидения в поезде идти было невыразимо приятно, тем более, что день выдался теплый, но пасмурный, и дул приятный прохладный ветерок, которому в поле ничто не мешало.
Я быстро дошел до рощицы и сел на пригорке, вытянув ноги. Тишина ударила меня по ушам. Вспомнились стихи Пушкина: «И внял я неба содроганье и горний ангелов полет…» Звон крылышек пролетающего насекомого казался оглушающим, как скрипка Паганини. Так я сидел в тишине некоторое время, пока не услышал приближающийся гул. Из-за поворота совершенно внезапно, как это часто бывает среди обманчиво ровных полей, показался мощный джип «Тойота». Пока я досадовал на то, что мое уединение так некстати прервано очередным «хозяином жизни» и мысленно торопил его поскорее проехать мимо и оставить меня наслаждаться одиночеством, джип вдруг зачихал, закашлял, пару раз взвизгнул и остановился неподалеку от меня.
Открылась дверца со стороны водителя, и на дорогу неспешно вылез мужчина. Поскольку я ожидал появления традиционного «братка», его вид меня порадовал: обычный интеллигентного вида мужчина моего роста и телосложения, тоже в футболке и джинсах. Он не стал открывать капот, а вытащил из кармана мобильный и сделал пару коротких звонков, затем убрал телефон в карман и огляделся. Увидев меня, незваный гость с минуту помедлил и двинулся вперед.
— Добрый день, — сказал он, останавливаясь в нескольких шагах. – Вы не подскажете, какая это станция?
Я подумал и честно ответил:
— Забыл.
Он недоуменно поднял брови.
— Извините меня, — сказал я, почувствовав себя неловко оттого, что незнакомец был мне симпатичен и не хотелось выглядеть перед ним слабоумным идиотом. – Я отстал от поезда и вынужден здесь коротать время в ожидании следующего.
— А, теперь понятно, — обрадованно улыбнулся он, сверкая рекламно-белыми зубами, и протянул мне руку для пожатия:
— Павел.
— Михаил, — ответил я, чувствуя зависть, как обычно, к человеку, который умеет непринужденно и легко знакомиться.
Павел присел рядом со мной на пригорок и достал из кармана пачку сигарет «Давидофф».
— Будете?
— Нет, спасибо, бросил год назад… Но вы курИте.
— Благодарю вас.
Он закурил, мы немного помолчали.
Я искоса бросил на него взгляд и похолодел. Я понял, почему незнакомец показался мне симпатичным и даже… знакомым. Он был похож на меня. Очень похож! Выгоревшие каштановые волосы, правда, аккуратно подстриженные, брови кустиками, большой хрящеватый нос и тонкие губы, даже веснушки на скулах!
— Что вы так смотрите? – спросил Павел, медленно выговаривая слова.
— Хочу попросить вас примерить мои очки, чтобы убедиться, — неожиданно для себя смело сказал я.
Павел без всяких возражений взял очки, которые я ему протянул и немножко криво, неумело надел их.
— Знаете такую старую песню? – чувствуя себя необычайно остроумным и дерзким, поинтересовался я. – «Гляжусь в тебя, как в зеркало-оо…»
— Знаю, это Антонов, — коротко и без улыбки сказал Павел, резким движением снимая очки.
Я глупо хихикнул, продолжая его разглядывать.
— Признайтесь, вы это все нарочно устроили? – он махнул рукой на свой джип.
Я оторопел. Мысли лихорадочно бегали в голове, но тяжесть обвинения позабавила.
— Да! Я Бонд, Джеймс Бонд. Наша встреча была неслучайной.
— Вот и мне так показалось, — ответил он, не сводя с меня пристального взгляда.
— Тогда могу вас успокоить. Я обычный неудачник, отставший от поезда не по своей воле, а уж тем более не в моей власти ломать вашу машину. Так что отправляйтесь в свой танк, включайте музыку и кондишен и ждите техническую службу.
Он встал с земли и отряхнул джинсы. Повернулся ко мне спиной, сделал шаг, но вдруг резко взмахнул руками:
— Тогда, может, напоследок, объясните мне, что за родственные узы нас связывают!
— Понятия не имею. У меня есть родственники в Нижегородской области, а еще в Смоленске. А у вас?
— Нет у меня там никого! Не знаю, не слышал. Кто-то есть под Калугой… не помню. А где вы родились?
«Когда и где вы родились?» — вспомнилась мне фраза из какого-то советского боевика, и я ответил подобно ее герою, четко и ясно, добавив:
— Паспорт предъявить не могу, остался в поезде.
Он кивнул и снова присел рядом.
— Не понимаю… Я родился в тот же день в Москве. Нас что, перевезли по разным городам?
Я пожал плечами и ухмыльнулся:
— Вы, случайно, сценарии для сериалов не пишете?
— Нет, только книги. Я искусствовед, — ответил он неожиданно серьезно.
— Неплохо вам нынче платят, — заметил я , кивая на джип.
— Я давно и много печатаюсь за рубежом, — пояснил он, словно давал мне интервью.
Я уважительно кивнул.
— Погодите, не сбивайте меня, — он снова закурил, прищурился на струйку дома, которая от безветрия лениво раскручивалась в прозрачном воздухе.
Я посмотрел на его пальцы, державшие сигареты, и мне снова стало не по себе. У него даже средний палец на правой руке был кривой, как у меня, даже ногти круглые и плоские, как у нас с отцом!
Он заметил мой взгляд и сказал:
— Покажите руку! Нет, правую… Вот видите… — и болезненно поморщился.
Мы замолчали, отвернувшись в разные стороны. Наконец Павел снова посмотрел мне в лицо и задумчиво произнес:
— Знаете что, Михаил… Расскажите мне все о себе… Мне кажется, мы должны быть предельно откровенны друг с другом… Так уж вышло, — и извиняющее улыбнулся, неуверенно заглядывая мне в глаза за стеклами очков.
— Да, конечно, — я передернулся и вдруг заметил, что он так же, как я, вздрогнул плечами.
Я начал рассказывать долго и нудно, с бесконечными подробностями, а Павел слушал и курил одну сигарету за другой. Иногда мне казалось, что я жалуюсь, и я старался придать своему голосу побольше насмешливой беспечности вместо меланхолической грусти.
Когда я закончил, Павел молчал, глядя вдаль. Наконец морщась достал из пачки две последних сигареты, одну протянул мне, а пустую пачку яростно скомкал.
— Знаете, что мне показалось интересным? – сказал он, когда мы оба закурили.
— Что? – я откашлялся и уставился на него в замешательстве.
— Некоторые факты… похожи. Только похожи, как бы это сказать… с точностью до наоборот.
— Например?
— Например, вы сказали, что директор школы любил вас, почти как отец, и прочил золотую медаль.
— Да, и что?
— А потом он внезапно пошел на повышение, учителя сменились, и в результате закончили вы с какой-то похвальной грамотой. Так вот, у меня был такой же замечательный директор, дай Бог ему долгих лет жизни, и я под его опекой закончил школу с золотой медалью.
— Не вижу особенных совпадений, подумаешь, директор!
— Ладно, пусть… А ваш дед?
— Что дед… У вас тоже умер дед, что ли?
— Не просто умер! Он занимал важный пост, как и ваш, только…
— Погодите! – меня пронзила такая догадка, от который я замер, не смея дышать.- Погодите, я сам закончу: мой дед умер, по завещанию все ушло моему дяде, отец потерял работу… а у вас…
— А мой дед по завещанию оставил нам большое наследство, отец работает до сих пор, у него свое издательство.
— Нет, не может быть!.. – закричал я. – Это такое совпадение, что просто ерунда…
— Хорошо, тогда о вашем романе с дочерью ректора. У меня тоже был точно такой же роман. Только вас она бросила… а я счастливо женат уже много лет.
Я отчаянно покрутил головой.
Он примирительно кивнул и снова повторил:
— Хорошо, тогда вот ваше распределение после института…
Я слушал. Он был безжалостен, как Воланд. Но я не сердился, потому что видел, что ему очень нелегко казаться спокойным.
Наконец Павел умолк.
— Вы хотите сказать, что… все мои упущенные возможности… случаи, когда судьба ставила мне подножку… все эти возможности уходили к вам?! – я закричал так, что меня
можно было слышать на станции, и вскочил.
— Погодите, сядьте и давайте думать вместе, — сказал Павел, не поднимая головы.- Если вы думаете, что я сижу тут и радуюсь, какой я счастливчик, что обворовывал вас всю жизнь, то глубоко ошибаетесь. Если я ваша… как это… счастливая изнанка, обратная сторона… Я, знаете ли, не хочу быть чьим-то двойником, потому что я хочу быть просто собой! – и он с силой ударил кулаком по земле.- Вы вроде как живете жизнью, а я с вас бонусы получаю, да?!
— Не понимаю, чего вы злитесь, Павел, — я дернул плечами. – Вам досталась вся наша удача, а вы недовольны…
— Слушай, давай на ты, — сказал он раздраженно. – Черт, первый раз в жизни так хочется выпить… А ты пьешь?
— Могу вас… тебя уверить, что запойным пьяницей я никогда не был, тут мне повезло, — я засмеялся театральным горьким смехом.
Он тоже засмеялся сначала неуверенно, а потом славно и искренне. Мы посмотрели друг на друга с каким-то братским чувством.
— Знаешь, что меня беспокоит? – сказал Павел в задумчивости. – Как говорят японцы, у обратной стороны есть тоже обратная сторона.
— Что ты имеешь в виду? – удивился я.
— Пусть я счастливый клон, но я клон, а не человек! Вот что я такое, получается, — его голос дрогнул. – И какова моя обратная сторона?
— Да ну брось ты, не болтай ерунду, — я поправил очки. – Кстати, ты не носишь очки, у тебя отличное зрение?
— Было плохое, — усмехнулся Павел. – Мне сделали операцию.
— Надо же, — я развеселился. – А меня отказались оперировать, какие-то там осложнения нашли…
Он покивал без всякого удивления.
— Ты знаешь, мне кажется, все проще. Ты не клон, ты … мой вариант, — я осторожно подбирал слова.
— Ну спасибо! В чем разница?
— В том, что я тоже твой вариант, мы просто две половинки целого. Знаешь, как пишут: «А что было бы, если бы…» Если бы, например, все получилось, что не получается? Или вышло бы на наш взгляд лучше, а на самом деле…
— Да, — сказал он коротко. – Мне иногда хочется стать неудачником.
— В смысле?- я вытаращил глаза.
— Ну, неудачник… он свободен. Он не связан цепью необходимости, когда все идет гладко и никуда не деться… Он может совершать нелепые поступки, грешить, смешить, найти настоящую любовь там, где другие ищут денег… Может отстать от поезда и на все плевать…
— Ну не так уж плевать, — скромно сказал я. – И потом, я отстал от поезда, а у тебя сломалась машина!
— Спасибо, ты великодушен, — расхохотался Павел.
— Слушай, я вообще-то технарь… — он выжидающе смотрел на меня. – Родители настояли, а я хотел поступать…
— Можешь не уточнять, куда, — буркнул Павел.
— Пойдем глянем, что там у тебя, — предложил я.
Мы подошли к джипу, я сел за руль, повернул ключ… машина завелась с пол-оборота.
— Дай я, — нетерпеливо вскинулся Павел и сам сел на водительское сиденье.
Он проехал вперед несколько метров – джип был в полном порядке.
— О, счастливчик! – съязвил я.
— Боюсь, дело не в этом… — возразил Павел, глядя на приборную доску в тяжком раздумии.- Тебе не кажется, что мы не должны были встретиться, это какой-то сбой в программе.
— Тут я на коне, в смысле программ. Глюк, конечно!
— Пусть глюк. Сбой. Что угодно! Ошибка. И вот ты и я встречаемся в пункте А, названия которого ты не помнишь…
— …Чтобы узнать правду о том, что ты везунчик, потому что я неудачник.
— Замолчи, — рассердился он. – Думаешь, у меня в жизни не было упущенных возможностей, потерянных желаний и несбывшихся мечт… мечтаний!
— Да, пожалуй… Все-таки и у меня в жизни что-то поворачивалось к лучшему… А что-то не сбылось, но ты об этом не упомянул.
— Миш, вот что, — сказал Павел в полной тишине так громко, что я испугался. – А если нас… не двое? И все сложнее?
Я молчал, не зная, что ответить.
— Если речь идет не о счастливчике и неудачнике, а о… поворотах? У каждой судьбы много поворотов… и на каждом повороте…
— Ага, — перебил его я, — это как нелинейная игра, можно идти так, а можно…
— Ну да!
— Ты хочешь сказать, что на свете бегает дюжина таких, как я?! Ну это уж нонсенс…
— Миш… А вдруг мы вовсе и не похожи? А вдруг и не живем в одном городе? Я думаю, так и есть. Потому что не в этом все дело!
— А в чем?
— В поворотах!! Не в людях, а в поворотах… этой самой игры.
Мы замолчали. Вдалеке прогудел поезд.
— Ты опоздал на него, — сказал Павел.
— Да и к черту его, — ответил я.- Если уж ломать игру, так по полной.
— Я могу довезти тебя до Москвы.
— Нет, думаю, этого делать нельзя, — сказал я, вылезая из машины. – Одно дело – ломать игру, а другое – нарушать правила.
Не оборачиваясь, я пошел по дороге в обратную сторону от станции. Павел выскочил из джипа и побежал за мной.
— Погоди, что ты собираешься делать?
— Не знаю. Мне интересно, что там… в следующей локации, — я улыбнулся ему и почувствовал , что никогда так уверенно не улыбался.
— Может быть… запиши мой телефон, нам надо держать связь!
— Не надо, — я покачал головой.
— Миш… а если мы ошиблись, тебе не кажется, нагородили тут… Это жизнь, а не сказка.
— Хорошо, давай еще проверим! Твою любовь зовут Лена?
— Лена, — кивнул он. – Только я любил другую девушку, ее звали Настя… А женился на Лене, потому что…
— Ее папа был ректор.
Он вздохнул и опустил глаза.
— Ладно, пока, — я осторожно прикоснулся к его плечу и снова пошел по дороге.
— Зачем? – крикнул он мне вслед.
— Не знаю… Ну может… Мне надо, например, найти свою Настю?