Случай с ухом

У мужчины вполне приятной наружности, с румяными щеками, пышными усами, курносым носом и труднопроизносимым именем Алексей ВсЕволодович (или ВсеволОдович, он и сам не знал) завелась странная болезнь: голос в ухе. Противный такой, тонкий, жужжащий. Подзуживает и подзуживает. Сначала Алексей Всеволодович и не подумал, что это именно голос, поковырял мизинцем и спичкой. Потом подозрение появилось: муха, что ли, застряла? А ему из уха этак тоненько:
— Ззззнаешь что, ВсеволОдович… я тебе не муха, не отмахнешься!
Тут Алексей Всеволодович так перепугался, что даже в поликлинику решил наведаться, хотя доселе обходил ее дальней дорогой, наблюдая входящих и исходящих пенсионерок, бойких, деловитых, на больных мало похожих.
Талона ждал две недели, получил по блату, в очереди отсидел три часа. Все эти дни и часы голос в его ухе умолкал ненадолго, а потом начинал зудеть с новой силой, заходясь в истерике на верхних нотах. Главное, непонятно было, чего хочет и зачем насмехается.
Про себя Алексей Всеволодович назвал его лепреконом, представляя маленького язвительного старичка, с пучком седых волос на лысине и жидкими бакенбардами на морщинистых щечках.
Думал даже про клад спросить, а потом понял, что двустороннее общение невозможно – голос жил сам по себе, отвечал когда и на что хотел.
Толстая врачиха усадила Алексея Всеволодовича в кресло, похожее на стоматологическое, и сунула в ухо воронку, показавшуюся ему очень опасной.
Пыхтя и отдуваясь, рискуя свалиться с крутящегося стульчика, врачиха смотрела в ухо через свой странный сияющий диск, чем смутно напоминала Аэлиту. Пылая праведным гневом, поворчала про чистку ушей, прочла лекцию о вреде палочек с ваткой и велела промывать спецраствором.
— Доктор, но у меня там жужжит… — беспомощно сказал ей куда-то во второй подбородок Алексей Всеволодович, хотя в данное время голос опасливо помалкивал.
— Потому что чистите неправильно, грязь развели, — злорадно сказала врачиха, выписала капли и согревающую мазь.
— Что, убедился? – взвизгнул голос, когда Алексей Всеволодович вышел из кабинета.
Бедняга утратил свой привычный румянец и бросился к двери с надписью «Психиатр».
— Талончик! – крикнули старушки на банкетках.
— Я только спросить, — как строку из Устава ВЛКСМ, вспомнил Алексей Всеволодович нужные слова.
Психиатр был внушителен, кавказист и измят. Видно, тяжкий труд – борьба с психами, подумал злосчастный пациент.
— Здравствуйте, — сказал Алексей Всеволодович и протянул психиатру медкарту, на которую тот даже не взглянул, вперив в жертву тяжелый сливовый взгляд.
— Что бэспокоит? – пробасил он .
— Голос вот слышу… в ухе.
— Пааадробней.
Алексей Всеволодович рассказал. Врач слушал молча, разглядывая свои пальцы с густыми черными волосками.
— Вам это зачэм надо? – по окончании рассказа спросил он так грустно, что в голосе его прозвучала вся трагичная судьба народов Кавказа.
— Что? – удивился Алексей Всеволодович.
— Ну вот прышли ви ко мне, рассказали какой-то …миф. Зачэм?
Голос в ухе мелко и злобно расхохотался, так что Алексей Всеволодич потряс головой от неожиданности.
— Тэбе зачэм надо в дурку лечь? – продолжил врач уже совсем дружески.
— Упаси Бог, — испугался Алексей Всеволодович.
Врач подозрительно нахмурился.
— А что, по-твоему, я должен делать с твоими… голосами? Слюшать их с тобой вмэсте?
Вредный лепрекон заголосил какую-то заунывную кавказскую мелодию.
— Пьешь много? – посочувствовал врач, пока Алексей Всеволодович раскачивался в такт мелодии.
— Не так чтоб… — пожал плечами больной.
— Бросай, — веско отметил психиатр. – Вино можно – но хорошее! С друзьями! Шашлык кушать! Это можно. Водка – дрянь.
Под эти советы Алексей Всеволодович был сопровожден до дверей кабинета самим врачом, нежно хлопающим его по загривку, как доброго скакуна. В кабинет тотчас же впорхнула сердитая старушка.
В коридоре голос взвыл, как циркулярная пила.
— Что же мне с тобой делать, — устало сказал Алексей Всеволодович вслух, и очередная старушка припустила от него по коридору, опасливо кося глазом.
Он вышел на улицу. Моросил дождик, норовя попасть за шиворот и в ботинки. Голос меланхолично подвывал что-то похожее на грустную песню ямщика, пугая и умиротворяя одновременно. Алексей Всеволодович шел по лужам, ухмылялся в мокрые усы и испытывал облегчение как всегда, когда судьба заносила его в поликлинику, и оттуда удавалось вырваться.
Он принялся со вкусом, немного гнусавя, подпевать обитателю собственного уха, по пути заглянул в магазин, купил бутылку дорогого терпкого вина и упаковку готового шашлыка, а потом потрусил домой.