Детей я не люблю. За что мне их любить? В транспорте от них беспокойство, на улицах и тропинках толкотня, в магазине неразбериха, в многоквартирных домах шум. А некоторых недорослей мамаши и вовсе сажают какать прямо у дороги, не отходя в сторонку, и смотреть на эту дефекацию нет никаких эстетических возможностей. Я лучше, если скучно будет, кошку заведу или собаку – от них забавы, культуры и любви больше.
Хотя не скрою, у меня тоже дите имеется. Но появилось оно в связи с непростыми жизненными обстоятельствами, и потому замнем для ясности вопрос конкретно в отношении моей скромной персоны.
А речь пойдет о ребенке у соседей сверху. Как он родился, я даже не заметил, но заметил, когда он бегать начал. Топотанье над головой с утра до ночи наблюдается, не говорю уж о случаях, когда этот ребенок падает и создает грохот, как товарный поезд, пущенный под откос белорусскими партизанами.
Как раз третьего дня упал он на очередном вираже из комнаты в комнату – и у меня на пол с потолочного шва шарахнулся кусок грунтовки и шпаклевки.
Тут я начинаю распаляться и, пребывая в самом опасном раздражении, иду с вышеназванным куском к соседям.
Дверь открывает любящая мамаша, самолично известная мне от сопливых лет не с лучшей стороны.
— Вот, — говорю, — какой ущерб в моем доме от вашего, извиняюсь, мелкого засранца. Чем, извиняюсь, вы его кормите, что он у вас полутора лет весит как тот самый Валуев, которого из боксеров в депутаты за некондиционный вид поперли?
Любящая мамаша строит мне высокомерную козью морду и отвечает:
— У вас в квартире, сколько помню, всегда были разруха и запустение, а потому, ясное дело, все осыпается. И при чем здесь мой ребеночек?
Ах, так, думаю! Ах, ты ж курица юродивая, овца задрипанная!
— Что ты можешь помнить, Юля, если у тебя с детства голова с жопой местами поменялись?
На эти слова появляется Юлин муж и отец перекормленного эмбриона и начинает возмущаться:
— Какое, старый педик, ты право имеешь мою жену оскорблять?!
— Не надо мне никакого права, — отвечаю со всей выдержкой, — данное обстоятельство всему дому известно. Сначала вот эта ваша Юля девочка буйная была, родители ее к дивану кабелем привязывали, а потом таблетками подлечили, она так по сию пору на ручном тормозе ходит. Не ожидал я, что кто-то на себя обидится и замуж ее приберет, а потому это ваше щенячье недоразумение, которые потолки обрушивает, было для меня как тот самый гром с потолка.
— Так… — говорит счастливый отец. – Где теща, сволочь усатая, бородавочник сумчатый, которая мне через день носом тыкает, что меня, голытьбу иногороднюю, осчастливили и не побрезговали прописать?! Пусть теперь ответ держит за свою дочку малахольную!
— Это ты правильно говоришь, — соглашаюсь. – От данной жены такой может быть отпрыск, что вполне способен не в настроении в тихую ночь ножичком со спящим папенькой поздоровкаться.
Полоумная Юля утробно взревывает, убегает в дальнюю комнату и, по обыкновению, включает там громкую музыку, а ее выкормыш снова начинает бегать по потолку – по моему или своему, уже не знаю.
Смотрю я на пригорюнившегося отца семейства и утешаю его:
— Ты, сынок, не переживай, твое дело простое. Запрашиваешь справку из психдиспансера, где твоя любезная на учете состоит, аннулируешь брак и поезжай обратно в своей Мухосранск, там и женись, если уж так припекло. Подсуропил ты нам, конечно, знатно, то была одна дурочка в соседях, а теперь дурочка и полудурочек. Ну да бог простит, что ж поделаешь, назад не засунешь.
Смотрю, незадачливый муж имеет бледный вид, мне становится ясно, что без мудрого совета тут не обойтись, и я интересуюсь его отцовскими чувствами.
— Конечно, сына жалко, — отвечает он и хлопает себя по карману треников, дрожащей рукой ища сигареты.
— Не горюй, — говорю. – Брак-то ты аннулируешь, но ведь и дите родное можешь себе забрать, потому что из олигофренки какая мать? Сам здесь оставайся, комнатку тебе найдем, чтоб снимать, а соплячонка своего отправишь родителям в Мухосранск, пущай там у вас в огороде бегает и в сарае прыгает, может, и выправится.
Смотрю, повеселел он – повеселел и я, почуяв надежду на тихую старость.
Пожали мы друг другу руки, и я вернулся на своей этаж прилаживать назад кусок потолка.
Что еще добавить? Не то у нас время, дорогие мои, чтоб жениться и размножаться направо-налево без оглядки на последствия. Тут такие дела кругом творятся, не знаешь, доживешь ли до завтрашнего дня, а как подумаешь, что вот эти детские неожиданности и есть наше будущее, так и хочется не дожить.